Эхо теней и другие мистические истории

Ткань податливая, хоть и влажная, всё ещё липкая. Тёмные бутоны на ней так никуда и не делись. Но это и к лучшему. Это, наверно. правильно.

Чик-чик-чик — и ровные полосочки в ряд. Чередуются: красная, белая, бордовая, чёрная. Белая, бордовая, чёрная, красная. Где-то с обрезанными лепестками, где-то — только прожилки. На вот этой, центральной-беленькой удалось сохранить полноценный живой цветок. Вот только ленточек целых двадцать, а прищепок — всего лишь дюжина.

Те, что всё-таки удалось развесить, напоминают ярлычки странствующих монахов. Каждый отдельный — какое-нибудь желание. Обязательно чьё-то. И такое, которое точно сбудется.

А ещё все, которые вот сейчас прицеплены к бельевой верёвке — их уже тряпками не назвать. Они такие мясистые, как будто бы чья-то плоть. Пульсирующая, живая. Мягкая и манящая.

Хорошая плоть.

Затянется.

Посмотреть на свои труды. Улыбнуться, кивнуть: «Да. Всё-таки хорошо».

Вернуться к столу. Сидеть на табуретке, пить чай, наблюдать за духовкой.

Из прихожей щелчок доносится. И звук проворачивающихся ключей. Характерный звон.

Не оборачиваться. Сидеть и допивать напиток, родом из тёплого детства.

Белая Маска проходит на кухню. Сегодня он как обычно в лёгком светлом костюме.

Смотрит.

Переводит взгляд на балкон и кивает развешенным ленточкам.

Замечает духовку, кивает, потирает ладони в чистых перчатках.

Подходит совсем вплотную.

Отставить чашку и сесть по струнке.

Ладонь опускается на макушку. Трёт и трепает волосы. Без давления и без напора. Это можно расценить как «ласково».

Проходит какое-то время.

Белая Маска уходит к себе.

В духовке тушится свет.

«Стоп».

Именинный тортик с изюминками и из личного теста готов. Можно дождаться, потом — подавать к столу.

***

По стенам кухни развешены праздничные гирлянды.

За окном уже темень тёмная, а вкруг стола сидят Белая Маска и Кобра с головой женщины.

Праздничный пирог на большом беленьком фигурном блюде. Утыкан свечками, ровно по количеству прошедших зим.

Сколько зим? Сильно меньше, чем, возможно, хотелось. Но достаточно для распустившихся бутонов и новых исследовательских интересов.

Достаточно, чтобы лодочка всё же потяжелела. Чтоб подумать, кого бы туда позвать.

Да. Для этого — более чем достаточно.

Кстати, у плиты прислонённая коробка с цветастой ленточкой. Неширокая, но порядком. Интересно, а что внутри?

Белая Маска методично пилит ножом плоть тёплого, свежевыпеченного торта. Большой кусок кладёт себе на тарелку. Кусок поменьше — протягивает к потянувшейся к блюду Кобре. У неё же нет рук, только хвост, да и тот пригоден лишь, чтобы ползать, хлестать и ломать. Голова человечья, тело зверя, непригодное для жизни среди людей.

Белая Маска заботливо вынимает всё ещё горящие свечи, складывает их в ряд чуть поодаль. Кормит Кобру со своих рук.

Никто не замечает благоухающих красных цветов, тянущихся под гирляндами по обоям комнаты. Или делают вид, что не хотят обращать внимания. Да и зачем, когда перед ними такой вкусный и аппетитный тортик?

Его можно резать. Жевать. Наминать. Перемалывать на своих внутренних жерновах.

В зале всё ещё фонит телевизор, там, как обычно, вещают о чём-то бытовом и неважном. Он просто включён, чтобы создавать ощущение жизни, и что тут кто-то с кем-то общается.

Мигают гирлянды. Догорают на столе свечи.

За окном — ветер, вьюга, метелица. Густо-густо валит выпавший первый снег.

Какой день сегодня?

А всё-таки важный. Личное четвёртое декабря.

Всё-таки пару кусочков торта надо бы отложить. Сохранить для тех, кто ещё захочет его попробовать. Таких немного, но они есть. Принести его то ли с собой, то ли вот так, в себе. Но чтоб попробовали — тут надо, точно-точно, однозначно, без вариантов надо.

Этот тортик — только для самых близких.

***

Закрыть за собой дверь балкона. Ни Белая Маска, ни Кобра не возражают. Просто кивают, напоминают об осторожности.

Опуститься руками на перекладину.

Выдохнуть. Поднять усталый взгляд к небу.

Кстати, неба не видно. Оно закрыто. Закрыто вот той самой белой постиранной простынёй. Ни следа на ней грязи. И даже не скажешь, что её резали на клочки. Висит на всё тех же, изначально под неё выделенных четырёх прищепках: две жёлтенькие, две синенькие. По паре поближе к центру — и ещё парочка, по бокам.

Белая-белая, гордо качается на ветру.

Чистая простыня. Выстиранная. Уже высохла, и всё ещё пахнет лимоном.

Всё-таки этот процесс завершился большим успехом.

По этому поводу можно опять улыбнуться, закрыть глаза и вздохнуть. Заключить довольно: «Да, вот так — хорошо».

Личный день подошёл к концу. Всё окончено. Мысленно найти кнопку. Надавить на неё.

«Стоп».  

катамнез:

Визит друзей

1

Большой Медведь отпил горячего имбирного чаю, отставил перед собой на край стола свою личную здоровую именную деревянную кружку, отёр мордаху тыльной стороной лапы. Внимательно посмотрел на смирно сидящую напротив него девочку.

— И что же ты раньше молчала, что у тебя через три дня день рождения?

Мика поджала губы, тихонько свела плечи. Опустила взгляд на сложенные на сведённых коленях ладони. Чуть оправила юбку.