Эхо теней и другие мистические истории

Их именно так даже на афише представили: плакат в кричащих красных тонах занавеса. На его фоне — две акробатки, застывшие в воздухе. У каждой — нога одна вскинута, а вторая — загнута в колене, носком к пояснице. Отведённые ноги артисток скрещены, накладываясь друг на дружку, а тела — зеркально заломлены, продолжаются на протянутых вниз руках.

Большим и витиеватым жёлтым шрифтом, выступающим из плаката поверх ложащихся от него размашистых тёмных теней, под обеими танцовщицами выбиты их имена: Близнецы-Феи. Мила — под той, что с сизыми прядями — и Нила, отражающая её.

***

И вот, они перед полным, приветствующим их залом. Кланяются, кивают, махают ладонями. Не просто улыбаются, лучатся улыбками.

Их грудные клетки высоко, часто вздымаются.

Обе уже заведённые, обе готовы на их лучший, конечно же, парный номер.

Отходят вместе к дальней части манежа.

Дальше — барабанная дробь.

От края до края перед ними стелется широкая тропа осколков стекла. Где зелёное, от бутылок, где прозрачное, от литровых банок — но этот ковёр простирается перед артистками. Заострённые зубья, углы ловят блики лучей прожектора. Стылые в немых, ожидающих, хищных оскалах.

Остроты добавляет подоспевшая к Миле и Ниле третья, не представленная артистка. Пряди её серебристые, не забраны в пучок, но распущены. Этакая королева бала! Ещё и в балетках с блёстками.

Она становится между Близняшками-Феями. Отпускает каждой из них элегантный, короткий книксен.

Сизая Мила складывает у груди руки. Закрывает глаза, делает глубокий-глубокий вдох.

Дальше — вытягивается тонкой стрункой, чётко держится на одних носках. Она знает секрет ходьбы. Она опытная. Она умная.

Шаг за шагом, спешно, в ритме, поднимая себя мышцами в пояснице. В ногах не должно быть веса. А касаться дорожки — лишь только краями балеток.

Она не идёт, она как будто скользит над поверхностью, столь часто и выверенно семенят её всего немного размыкающиеся лодыжки. Крутить талией, красоваться фигурой — и не терять прекрасно известный ритм.

Ещё миг — и всей стопой она твёрдо становится на поверхность в противоположном, ближнем краю арены. В этом же па опускается в низком, торжественном — и, чего там, гордом. победном поклоне. Вытягивается в полный рост, раскинув руки, как на кресте, закинув голову к слепящему свету — и вновь сцепляет ладони лодочкой у груди.

Застыла.

Смиренно ждёт.

Круг света тянется к Каштановой Ниле, стоящей в начале дорожки. И Королеве, что рядом с ней.

Они обмениваются беглыми взглядами, не держат друг дружку за руки. Вроде вместе — а всё же держатся чуть поодаль, а между ними как будто тонкий, незримый барьер.

Нила прикусывает губу, решается на первый шаг — но Королева уже на дорожке. В лёгких, изящных па она как будто лавирует меж осколков. В невысоких, плавных прыжках, она выгибается по дуге, лишь немного задевая носками разбросанное стекло. Снова и снова, в выпадах и поклонах, она огибает всё острое, ловко касаясь пола, хоть и её лодыжки, кажется, утопают меж грубых и острых граней.

Но на балетках, на колготах её — ни следа пятен, ни единой царапины. Она не проходит и не скользит, она именно что танцует поверх стекла — и вот уже близок край.

Согнувшись в коленях, Королева себя вытягивает в новом грациозном прыжке. Совершает кульбит, выходя из него на сальто — и опускается на раскинутые ладони, изгибается в талии, через перекат выпрямляется, поднимается подле Милы в дальнем конце арены. В лучах и славе, закинув высоко голову, так, чтоб её серебристые кудри стелились, вились, она купается во свету, вся сама белизной сияет — и незримая публика осыпает её овациями. Перед ней и повсюду — сплошные, сплошные аплодисменты. Не заявленная в программе, она о себе заявила — и, да, настоящая, истинная Королева Бала!

Луч прожектора опять скользит по манежу в начало скалящейся дорожки.

Нила стоит одна.

Обе подруги уже там, на дальнем, безопасном краю — а ей… Перед ней чёрно-зелёная пропасть. Зубастая, обнажающая гранёные, блистательные клыки. Точёные, грубые. Ожидающие.

Колени артистки трясутся — но она ровно держится. Силится не выдавать чувств. Она всё знает.

Старшая Мила её сама обучала.

И всё равно, каждый раз — как в первый. Пропасть не станет меньше, сколько её не пересекай. И опасность её не меняется. Меняется только опыт. Личный. Зазубренный на своей шкуре.

Перед Нилой не стоит цели затмить своим выходом Королеву. Её задача — исполнить на своём уровне. И пусть она уже знает, что реакция будет отнюдь не такой бурной, и что её собственное выступление — даже не зеркало, а лишь блеклая тень от танца старшей сестры — но и ладно.

И ладно.

И чёрт.

Она помнит, как правильно. Касаться осколков только краями носков балеток. В худшем случае — допускать соприкосновение через ткань о пластинки ногтей на большом, указательном пальцах. Но это в худшем, почти что фатальном случае. В идеале — и этой роскоши не дозволено.