Эхо в Крови (Эхо прошлого) - 2(СИ)

(Великая возлюбленная всех людей мира

Они пролили вчера твою кровь,

И сложили твою голову на дубовую плаху

Возле твоего молодого тела.)

`obhan, `obhan `obhan `iri

`obhan `iri `o!

`obhan, `obhan `obhan `iri

"S m`or mo mhulad "s m`or.

(Горе мне, горе мне,

Горе мне! огромное мое горе).

Я коротко помахала им рукой и повернула вверх по склону, по следу, который привел меня к верхней поляне.

"Новый дом"- так все его называли,- хотя единственным признаком того, что когда-нибудь здесь может вырасти дом, была стопка срубленных бревен, да несколько колышков, вбитых в землю, с бечевкой, протянутой между ними. Они были предназначены, чтобы отметить будущие помещения и основные размеры дома, который Джейми вознамерился построить на замену Большого Дома - когда мы вернемся.

Он передвинул колышки, я сразу это заметила. Широкая передняя комната была теперь еще шире, а задняя, предназначенная для моей операционной, была дополнена еще каким-то закутком - возможно, отдельной кладовой.

Сам архитектор сидел на бревне, обозревая свое царство, совсем голышом.

"Меня поджидал, или как?"- спросила я, снимая шаль и развешивая ее на подходящей для этого случая ветке.

"Ну да." Он улыбнулся и почесал грудь. "Я подумал, что вид моей обнаженной задницы, скорее всего, тебя воспламенит. Или, может, это был Бобби?"

"Бобби не прокатил. Знаешь, а ведь у тебя нет ни одного седого волоса ниже шеи? Почему это, интересно?"

Он посмотрел вниз, подробно себя осматривая, но это была правда.

Только несколько серебряных прядей светились среди огненной копны его волос, хотя борода - он нудно отращивал ее всю зиму, и с мучениями соскоблил всего несколько дней тому назад,- была с сильной морозной проседью. Зато волосы на груди были еще темно-каштановыми, а те, что пониже, выделялись пушистой массой цвета яркого имбиря.

Поглядывая вниз, он задумчиво расчесал пятерней буйную растительность у себя на голове,.

"Я думаю, он скрывается,"- заметил он и посмотрел на меня, вопросительно приподняв одну бровь. "Не хочешь присоединиться и помочь мне на него поохотиться?"

Я еще немного покрутилась перед ним, и услужливо опустилась на колени. Объект вопроса был там, и довольно хорошо заметен - хотя, по нашему общему признанию, выглядел слегка контуженным (в результате недавнего погружения), и, что самое интересное, имел какой-то бледно-голубоватый оттенок.

"Нуу,"- сказала я после минутного созерцания. "Великие дубы тоже растут из маленьких желудей. Или мне просто так сказали."

От тепла моего рта у него по всему телу пробежала мелкая дрожь, и я непроизвольно подняла руки, крепко сжав ему яйца.

"Святый Боже,"- сказал он, положив руки мне на голову в нежном благословении.

"Так что ты там говорила?" - спросил он мгновение спустя.

"Я сказала..."- ответила я, на мгновение отстраняясь, чтобы глотнуть воздуха, "Я сказала, что нахожу гусиную кожу весьма эротичной."

"Там еще больше, откуда это прибыло,"- уверил он меня. "Ну-ка, снимай свои одежки, Сассенах. Я не видел тебя голой почти четыре месяца."

"Ну уж.. нет, не надо,"- возразила я, застеснявшись. "И я не уверена, что я хочу, чтобы ты..."

Одна бровь у него поползла вверх. "Почему нет?"

"Потому, что я неделями была в помещении, без солнца и без упражнений, если уж об этом зашла речь. Я, должно быть, похожа сейчас на одну из тех личинок, которых вы находите под камнями - жирных, белых и мягких."

"Мягких?"- повторил он, расплываясь в улыбке.

"Мягких,"- сказала я с достоинством, обхватив себя руками. Он поджал губы и медленно выдохнул, склонив голову на одно плечо и внимательно меня разглядывая.

"Мне нравится, когда ты жирненькая... но я достаточно хорошо знаю, что это не так,"- сказал он, "потому что я чувствовал все твои ребрышки, когда клал на тебя руку, каждую ночь с конца января. А насчет белого... ты была белой все время, что я тебя знал: так что вряд ли это будет для меня большим потрясением. Вот что касается твоих мягких частей..."- тут он вытянул руку и поманил меня пальцем - "Думаю, это могло бы мне даже понравиться."

"Хмм,"- сказала я, все еще не решаясь.

Он вздохнул.

"Англичаночка,"- сказал он - "я сказал, что не видел вас голой в течение четырех месяцев. Это значит, что если вы оставите свои уловки и снимете сейчас свои одежки, это будет лучшее, что я видел в течение четырех месяцев. И в моем возрасте, кажется, я все теперь помню не дальше, чем на... "

Я засмеялась, встала на ноги и без дальнейших церемоний распустила ленты у горла моей сорочки. Извиваясь, я позволила ей лужицей упасть вокруг моих ног.

Он закрыл глаза. Потом глубоко вдохнул и открыл их снова.

"Я ослеплен,"- тихо сказал он и протянул ко мне руку.

"Ослеплен - как будто вышло солнце, отражаясь в бескрайних снежных просторах?"- спросила я с сомнением. "Или, как будто ты встретился лицом к лицу с Медузой Горгоной?"

"Вид Горгоны превращает нас в камень, а вовсе не ослепляет"- сообщил он мне. "Хотя, если подумать..."- он ткнул в себя экспериментальным указательным пальцем - "Я, пожалуй, готов обратиться в камень еще раз. Ты придешь сюда, ко мне, ради всего святого?"

Я пришла.

***