Эхо войны.

Около полудня исчез куда–то Лаппо, и мне пришлось взвалить на себя еще и его обязанности по перевязке. А через час он вернулся — бледный, как угодившая в отбеливатель черная простыня, но улыбающийся странной, блуждающей улыбкой.

— Фарра, у меня к вам просьба, — начал он едва слышно, становясь рядом и начиная обрабатывать загноившийся ожог у лежащего без сознания солдата. — В два часа будьте… Вы знаете сеть пещер с северной стороны озера? — я кивнула. — По главной ветке третий тоннель направо, первая пещера. Будьте… где–нибудь поблизости. С чем–нибудь таким… — он неопределенно взмахнул баллончиком антисептика, обрисовывая нечто маленькое и квадратное. Я непонимающе покосилась на баллончик. — Ну… Возьмите шлем, думаю он там. Но, на всякий случай, будьте в своей амуниции, можно без бронежилета, — наконец сказал он, промучившись минуту над попытками обойти запрет достаточно далеко, чтобы его не засек чересчур умный блок.

Я кивнула. Обход мы заканчивали уже вдвоем.

Разнеся обеды, треть из которых заключалась в кормлении с ложечки, я сходила на кухню, взяла ведро, нагрузила его для вида грязной посудой, потом вернулась к своему лежаку и затолкала на дно шлем, прикрыв все теми же звякающими тарелками.

До времени «Х» оставалось еще полчаса, и я успела не только перемыть полведра посуды, но и тщательно осмотреть указанную пещеру. Стены были ровными и гладкими, без ниш и отдушин. Но у самого пола стена, смежная с соседней, крошечной, не пещерой — промоиной, была достаточно тонкой. Немного поработав портативным резаком в густой тени под горизонтальным стенным выступом, я получила более–менее сносную трещину.

Спиной вперед я на четвереньках забралась в узкую промоину. Тщательно проверила, чтобы меня не было видно из коридора, затем надела шлем, включила внешние микрофоны на максимум и прижалась лбом к трещине.

Через десять минут послышались голоса, мелькнул тусклый свет фонаря. А я наконец поняла, что именно имел в виду Лаппо — камеру портативного голографа. И включила запись.

— … И не думай, что сможешь с этим что–нибудь сделать, — холодный голос звучал безразлично, лицо — застывшая маска, как, впрочем, и всегда… А глаза, впервые на моей памяти, живые и беспокойные. — Объект 678–СN.

— И что — сдашь?… — Лаппо смотрел в эти глаза и ухмылялся — криво и зло.

— Уже, — отрезал майор. — И если понадобиться, отволоку на базу собственными руками.

Лаппо скрестил руки на груди, продолжая рассматривать северянина наглыми кошачьими глазами. Кто они друг другу, если обращаются на «ты»?…

— «Отволоку»… Скотина ты, шавка подзаборная, которую только что ногами не пинают, а она и счастлива! Что, выше шестерки подняться не дают?

— Все сказал? — ледяным тоном осведомился майор. — А я–то думал, что лагерную изящную словесность из тебя выбили еще в лаборатории. Или… — он цинично усмехнулся, — понравилось, на второй круг пошел? Так, говорят, там симпатичные мальчики в цене.

— Да уж не потомственная портовая шпана, с молоком матери не впитали, учиться пришлось! — процедил Лаппо. В его глазах вспыхнул опасный огонек. — А что, протезисты и пластические хирурги подешевели?… То–то ни зубы свои не бережешь, ни морду смазливую, неужели у меня одного руки чешутся подправить? Да, и извини, что не узнал сразу — как–то не ожидал увидеть форму вместо драных тряпок — она хотя бы чистая.

Северянин одним неуловимым движением шагнул вперед, сгреб парня за воротник и вздернул на ладонь над полом. Сверкнул глазами, прошипел:

— Зубы? Зубы тебе?!… Да я тебя, кота помойного, завяжу узлом нахрен безо всяких рук. Или под себя хочешь гадить до конца жизни?

— А, вот вылезла наружу и наша изящная словесность. Ланкарские трущобы, оказывается, тоже так просто не выбиваются, — Лаппо зубасто ухмыльнулся, неожиданно легко разжал дрогнувшие на мгновение пальцы и мягко приземлился на каменный пол. — Ладно, признаю, соврал — изменились вы, фарр майор. Глаза у тебя стали совсем отмороженные. Даже на последних стадиях такого не было — это я еще хорошо помню, меня же тогда только приволокли, вполне еще был в своем уме… Объект 667–СЕ. Или у самого с середины цикла провалы в памяти?

— Не твое дело! — процедил сквозь зубы северянин. «Объект?«… Я подкрутила регулятор громкости. Говори, говори, мальчик, знаешь ведь, что на камеру, больше говори, подробнее… — И не думай, что и в этот раз успеешь смыться. Моя группа таких, как ты, шесть лет отлавливала пачками. На базу ты вернешься в любом случае, даже в виде трупа.