Эхо войны

— А как их бросать? Дернул кольцо и бросил? Так ведь?

— А тебе к чему? — рыкнул на меня сурово широкоплечий сероглазый малый — Удумал чего?

— Если тебя убьют, например, камнем размозжат голову, а я окажусь рядом, то возьму гранату и кину ее в твоего убийцу. Отомщу за тебя, может спасу жизнь твоих друзей — с охоткой пояснил я, глядя на бойца простодушным взглядом. Говорил что думал. Если придется воспользоваться гранатой, надо знать, как это делать, а то подорвусь к чертям.

— Не-не — поправил меня «убитый» — Давай так — когда т е б я убьют камнем, я возьму гранату, зажму ее вот так в правой руке, я ведь правша, потом ухвачусь за….

Спустя минуту я узнал, как снарядить гранату к бою и как ее правильно метать, включая предостережение о крутых склонах, с коих снаряд может скатиться обратно к бросающему — к великой его «радости».

— Тебе зачем? — спросила Инга, начиная подниматься следом за мной.

— На всякий случай — ответил я — Так… ого…

Мое «ого» относилось к увиденному с высоты склона зрелищу — на многие-многие километры вокруг торчали почти одинаковые длинные холмы, среди них высились целые горы, вздымались рукотворные скалы, тянулись и змеились глубокие ущелья. Больше полувека работало мощнейшее предприятие по добыче золота — и это следы его деятельности, его отходы, отвалы пустой породы вывезенной из глубокой чаши карьера и сброшенной на землю. Это настоящий лабиринт. Множество узких «улочек» полузасыпанных песком. Кое-где сможет проехать легковая машина, а для тяжеловесов вроде автобуса и грузовика есть только одна трасса — по ней мы и едем. Это меня и напрягает.

Мы въехали в «бутылку», преодолели горлышко, следуем единственной дороге. А есть ли выход? А другая дорога?

Я знаю только одно — впереди Яма, немыслимо глубокий карьер. Но пустыня никогда не отдыхает. Ее ветра наполнены песком, что постоянно веют повсюду, принося сыпучий груз. Карьер наверняка частично засыпало. Или полностью? Не ухнем ли мы в гигантскую ловушку из зыбучего песка? Много лет пролетело с тех пор, когда из карьера вывозили руду и нанесенный песок в последний раз.

На месте я не стоял — по гребню шагал параллельно дороге, не отставая от медленно идущей техники. Инга по-прежнему шла за мной, иногда приостанавливаясь и прикладывая к глазам бинокль. Умная девушка. Добавила к себе уважения. Я видал однажды, как один из приближенных Пахана, рассматривал с вершины дозорной горы поселок мутов. Рассматривал через бинокль. То и дело он двигался вперед, отшагивал в стороны, выискивая лучший угол обзора. И проделывал все с прижатым к переносице биноклем. И под ноги смотрел через бинокль… и поплатился, неверно ступив, рухнув на землю и покатившись вниз по склону. Не разбился, конечно, ведь горка хоть и высокая, но склоны пологие. Но позора много. Бинокль повредился. Одежда в пыли. Колючки вонзились в разные места важной персоны…. Инга действовала иначе. Действовала правильно, умело. И при этом умудрялась не отстать, а ступала на камни, по которым прошел я. Тимофеичу она бы понравилась….

— Ничего — коротко заметила девушка.

— Вон там — не согласился я, указывая вниз, где на дне соседнего с нами ущелья, под самой стеной из каменных обломов, лежал пыльный кусок железа.

— Металлолом — изрекла Инга, внимательно осмотрев указанный мною хлам — Ржавая штуковина, скрученная, старая, некогда покрашенная, потом смятая. И что в ней?

— Цвет покраски — пояснил я, высматривая место, где удобней спуститься.

— И что в нем?

— Посмотришь за мной?

— Посмотрю — кивнула Инга, убирая бинокль и ложа руку на ремень винтовки — Так что там с цветом, Битум? Или прикажешь девушке умирать от любопытства?

— Он темно оранжевый — пояснил я — Давай я сначала огляжу штуковину, потом вернусь и поясню. Но если я прав — дело хреново.

— Спускайся — отозвалась Инга — Умеешь ты девушек заинтересовать.

— Я быстро….

Сказано — сделано.

Мне понадобилось немного времени на спуск, осмотр мятой железки и возвращение. Уложился минут в семь. За это время грузовик проехал дальше, поэтому поднимался я с учетом оного, пробежав сначала по дну рукотворного каньона, ориентируясь на медленно шагающую Ингу. И на топающего за ней звероподобного Бориса, вымахавшего на вершину холма как медведь на сопку.

— Что там? — рявкнул главный. Инга промолчала, уступив право спрашивать старшему. Я кобениться не стал.

— Хреново!

— Точнее формулируй — рыкнул Борис, протягивая мне руку.

— Это Хурма — вздохнул я, проигнорировав руку чужака и поднявшись собственными силами.

— Да хоть лимон! Или абрикос! Точнее выражай мысль, Битум. Иначе я поступлю с тобой как товарищ Сухов с басмачами.

— Не знаю таких — пожал я плечами — Объясню, не торопите.

— Че там, Битум-джон? — завопил с другой стороны трассы Косой Ильяс, бликуя на солнце очками.

— Остатки Хурмы — крикнул я в ответ и, поняв, что второй проводник не сообразил, добавил — Хурма Андрея! Мы же видели, как он ее красил!

— Вай-вай! — Ильяс аж присел, схватился за голову — А сам он?