Эхо войны

Глухо и утробно грохнуло, взметнулся фонтан земли и дробленого камня, и неровная дыра обвалилась. Мы бросились вниз, скатываясь по крутым лестницам, надеясь успеть до того, как твари опомнятся. Тяжело дыша в спину сержанта, я думала о том, что успела увидеть прежде, чем вдоль стены прошлась очередь тихих хлопков и двор потонул в слепящих вспышках: на стене третьего периметра стоял мужчина в темной одежде, и смотрел на нас.

Я все–таки не убила его.

Дьявол!

Четырех световых снарядов нам хватило, чтобы добежать до башни и захлопнуть за собой бронированную, как и все внешние в форте, дверь. Дверь вздрогнула и пошла мелкими вмятинами, но держалась.

— Сойдет! К мастерской двигайте, там сейчас такая каша… — сержант отнял руку от переговорника и побежал к лестнице. Загрохотали где–то над головой автоматические охранные установки, посаженные на крыше каждой башни, заходил ходуном каменный пол.

Я развернулась и, перекинув «мать» через руку, побежала следом за сержантом, окунаясь в рев огня и грохот очередей.

Палить начинали уже у основания башни, на первом подземном этаже — вдоль стен, а то и поперек дороги валялись редкие обугленные туши. Я пристроилась сержанту в тыл, на ходу натягивая шлем и включая жесткую фильтрацию шумов — двумястами шагами впереди, там, где технические коридоры открывались в громадный зал мастерской–ангара, этих тварей уже не успевали затыкать вовремя, и от пронзительных воплей солдаты вздрагивали даже здесь.

Я начинаю думать, что практичнее было бы остаться глухой до конца войны, чем лататься после каждой атаки.

Визг стал громче — его источник явно приближался. Сержант поднял руку и махнул вперед, побежав быстрее. Мы бросились следом, с разбегу выскочив из коридорных переплетений.

Интуиция опытных военных сродни телепатии, а то и превосходит ее. Прорвав строй из двух третей солдат форта, с десяток т'хоров залетели в тыл, вспрыгивая солдатам на спины и сдирая шлемы. В воздухе висела знакомая едкая пелена: лишившиеся защиты лица разъедало до кости, сжигало легкие, вдохнувшие пары. К визгу тварей добавились почти не слышные за грохотом вопли солдат, извивающихся на полу.

Так же, как и бежали, мы врезались в сухощавых тварей, прикладами проламывая твердокаменные щитки, пинками отшвыривая их от солдат. Тяжелые перчатки скользили на крови, криптоновые пластины темнели и покрывались жухлой коркой от кислоты, плавился пластик на прикладе. Я отодрала вцепившегося молодому парню в плечо т'хора за шею, швырнула к стене и припечатала короткой плазменной струей, боясь задеть своих. Подбежала и для надежности с размаху опустила приклад на скалящуюся морду, дробя череп.

Оглянулась — и бросилась на землю, подныривая под ядром летящую на меня пылающую тушу. Перекатилась, вскакивая с «матерью» в руках, пальнула «веером» прямо в потолок, откуда пикировало еще три твари, и бросилась в сторону, уходя с линии попадания плазмы. Пол подпрыгнул под ногами от веса врезавшихся в него на всем ходу т'хоров. Я вскинула голову и быстро огляделась: последнего из тех, кто пробились, добивал сержант, но на и без того не слишком густой строй военных снова лезла гнилостно–зеленая, вопящая и глухо стрекочущая крыльями волна.

Звезда моя, да откуда же столько?! И этот чертов ангар, с этими чертовыми высокими потолками, с этими чертовыми широкими стенами, позволяющий этой самой волне пройти!

— Быстрее, баррикада! Уберите раненых! — внезапно пробилась в эфире сквозь взрывы и свербящие визгливые вопли на грани ультразвука. — Отходим!

Мимо пробежал Лай, вскинув на плечи по раненому, вместе с еще полудюжиной солдат, вытаскивающих сослуживцев из–под ног отступающей шеренги. Отстреливаясь, она пятилась к узкому проходу в коридор. Какой–то офицер схватил меня за плечо:

— Баррикада! — с трудом разобрала я сквозь вопли.

Я кивнула и побежала в тот угол мастерской, где стояли контейнеры с ломом. Схватила с кем–то вместе верхний контейнер за ручки и бросилась в коридор, потом — обратно, вместе с дюжиной таких же, выпавших из шеренги. Еще один. Еще. И еще…

Шеренга, наконец, дошла до коридора. Грохотали ботинки бегущих по тесной кишке солдат, грохотали «матери» прикрывающего их арьергарда. Мы лихорадочно громоздили контейнеры один на другой, оставляя только узкую щель для тех, кто еще не вышел.