Эхо войны

— Беги! — рыкнул над ухом низкий голос. — Не бойся, не упаду.

Идиот!

Я сжала его руку своей и побежала — сначала медленно, а потом все быстрей и быстрей, не успевая за пляшущим светом фонаря. За спиной нарастал гул — от десятков вибрирующих крыльев, слышалось тяжелое надсадное дыхание — и у северянина оказался свой предел. В висках стучала кровь, перед глазами снова заплясали черные круги. Куда тебе бегать с таким сотрясением, дура…

Рука в моей руке. Он сжимал мои пальцы и бежал следом — ни разу не споткнувшись, когда я думала, что сейчас переломаю ноги.

А он — что он — теперь?…

Метнулся навстречу яркий свет, слепя глаза. Задыхаясь, Бес крикнул:

— Назад! Они бегут навстречу!

— Клещи, — подытожил комендант неестественно спокойным тоном. Мы машинально остановились, бессознательно ожидая приказа. — Сюда!

Он потянул меня в один из десятка узких отнорков. Я торопливо сдернула с «матери» фонарь, щелкнула переключателем и бросилась вперед. Руки дрожали, стук крови в ушах слился в один сплошной неумолкающий гул. В голове поселился вязкий скользкий ком, обволакивающий сознание.

«Только не тупик, не тупик, не тупик…» — бормотала я про себя, как молитву, пробиваясь сквозь путанную муть в сознании.

Гул сменился скрежетом и шумом вылетающих из–под когтей камней. Заметалось эхо отдаленного крика.

Я похолодела. Если они сейчас завизжат, нам конец — шлемов нет ни у кого, а сверхострый соланский слух станет единственным и главным врагом.

— Быстрее! — крикнул за спиной северянин, тяжело дыша. Я судорожно схватила ртом воздух и рванулась вперед, уже ничего не видя из–за расплывшейся перед глазами черной завесы. Только бы не свалиться. Только бы не сва…

— Стоять!!!

От оглушительного крика голова вспыхнула дикой болью. Я всхлипнула и споткнулась, судорожно цепляясь за ускользающее сознание. Меня схватили за талию и резко вздернули на ноги.

— Держись. Держись! Да держись ты, дьявол тебя бери, Талери!

— Я не Талери, — хрипло прошептала я, с ужасом глядя вниз. Отнорок кончился так резко, будто не существовал вовсе. Земля у ног оборвалась черной бездонной ямой. Помедлив, из–под подошвы выскользнул камень и полетел вниз. И эха от падения не было слышно.

Бездна.

Время застыло, миг растянулся в часы — пока я поднимала глаза.

Дьявол, ее император, встречал нас. Он все тот же — падают на плечи черные волосы, стелется по земле плащ, янтарные бездушные стекляшки вместо глаз. Неслышимые, невидимые, вьются у его ног призраки, духи голодных стылых равнин. Сердце схватило знакомым льдом, в лицо дохнула смерть — черным зыбким туманом, зябким холодом.

Мы вновь стояли на разных берегах, но на этот раз между нами лежала Бездна. И — каждый на своем берегу — на этот раз не были одиноки.

Они медленно поднимались в воздух, сплошной завесой застилая то, что для нас было небесами, слепыми и темными — крылатые тени, сливающиеся с тьмой. Мягко шелестят тонкие крылья, десятки, сотни… Ветер треплет волосы, холод просачивается в тело, пробирает до костей.

Меня тащат назад, в узкую глотку тоннеля, но я не могу оторвать от тебя взгляда. Ради чего? Ради чего?!

— Орие. Орие! — меня тормошат чьи–то руки. — Возвращайся, ну же, ты же в сознании!

— По щекам похлопай, — раздается как из тумана. Ноги подкашиваются, я начинаю падать.

— Каким щекам, у нее и так сотрясение, идиот! — меня подхватывают и сажают на каменный пол. Опускаются рядом: — Ну же, девочка. Возвращайся…

Тело качнулось и упало — лицом в чье–то плечо. Чужие руки осторожно сомкнулись на спине, притянули ближе — в кокон из тепла. Тело сворачивается клубком, прячется от холода, тело, которым я уже почти не владею. Разве что — прекратить стучать зубами. Разве что — через силу приподнять голову, чтобы снова ударить его по губам, на этот раз просто потому, что так получилось… Его кожа горит, как в лихорадке, он прижимается горячей щекой к моему виску и шепчет:

— Возвращайся ко мне… Ты не можешь умереть раньше меня — это против правил. Помнишь — ты ведь еще должна убить меня. Возвращайся к учителю, Талери…

— Я не Талери, — слабо шевельнулись губы. — А ты мне не учитель… Таэс…

Он чуть отстранился, замолчав. Я вздохнула, неразборчиво пробормотала: «Холодно», и ткнулась ему в шею, возвращаясь в теплый кокон. Он прижал меня к себе, баюкая, как ребенка, и проговорил в пространство:

— Это у нее называется «Холодно».

— Магия смерти? — послышался отдаленный голос.

— И очень сильная. Сильнее моей, если вы это хотели узнать. Вот так, — горячая ладонь опустилась мне на затылок, — выглядят те, кого ей убивают. Или пытаются убить. Другой вопрос, что против служителей Смерти это не самый лучший ход.

— …Нас обложили со всех сторон. Вы сможете сделать… что–нибудь?

— Я, — его голос едва заметно дрогнул. — Я могу продержать щит, закрывающий оба прохода в тоннель, час или два. После чего стану трупом. Или сгорю сразу, пытаясь перебить чужую силу. А вы?

Я приоткрыла глаза и сквозь завесу темных волос увидела, как присевший рядом северянин качает головой.

— Я могу лишь надеяться, что увидел правильно. И судьба на каком–то повороте не свернула в другую сторону…