Эхо возмездия

– Ее фамилия Квят, – отозвался Волин. – Она моя фельдшерица. – В то время слово «фельдшерица» употреблялось чаще, чем «медсестра».

– Нет, – покачала головой его собеседница, – Квят – это фамилия ее матери, а сама Ольга Ивановна – дочь Попова, миллионщика. Вы слышали ее историю? Года два назад о ней только и говорили. Она была влюблена, хотела выйти замуж за молодого человека, который считался в свете выгодной партией, родители Ольге не препятствовали… Все было уже сговорено, но за две недели до свадьбы она застала жениха в постели со своей горничной. Одно неприятное открытие потянуло за собой другие, у жениха оказалось множество любовниц, к тому же он успел наделать множество долгов. В конце концов, он вышел из себя и сказал Ольге, что никогда ее не любил и собирался жениться на ней только из-за денег… Что, Георгий Арсеньевич?

– Ничего, сударыня, – однако доктор хмурился, какая-то мысль явно не давала ему покоя. – Я несколько лет безуспешно добивался того, чтобы больницу расширили… и тут неизвестные благотворите-ли согласились оплатить постройку еще одного корпуса…

– Разумеется, это сделала Ольга Ивановна, – усмехнулась Амалия. – У нее был сложный период в жизни, она порывалась то наложить на себя руки, то пойти в монахини, и ее родные были просто счастливы, когда она решила, что станет просто спасать людей… – Ветер закружил вокруг собеседников, клубком гоняя снежную пыль. Амалия поморщилась и поудобнее перехватила тяжелую муфту. – Вот что, Георгий Арсеньевич: в саду ветрено, и я предлагаю продолжить нашу беседу в доме. Кучер вас ждет? – Волин кивнул. – Скажите ему, чтобы он ехал обратно в больницу, и идите в дом. Я буду в гостиной.

Не прошло и четверти часа, как Георгий Арсеньевич устроился напротив полыхающего камина и с наслаждением чувствовал, как по его телу разливается тепло. Амалия сидела в соседнем кресле, хмуро разглядывая бритву Колозина, которую ей отдал доктор.

– Осторожно, она острая, – сказал Волин.

– Не понимаю, – пробормотала Амалия, складывая бритву. – Что ему здесь было нужно?

– Может быть, он просто заблудился и пришел не туда? – предположил Георгий Арсеньевич, с любопытством глядя на нее.

– А куда же он шел – к Селиванову, который живет по соседству? Ну уж нет, милостивый государь… Куприян Степанович, возможно, был не ангел, но семьи он не резал и детей не убивал.

– Что вас беспокоит, сударыня? – прямо спросил доктор. Так же прямо, как он привык говорить с пациентами об их недомоганиях.

– Все, – отрезала Амалия, кладя сложенную бритву на стол. – Кто ему сказал, что в ограде есть дыра и через нее можно попасть в сад? Почему он взял с собой эту адски острую бритву и зачем явился сюда ночью? Вы говорите о шантаже… Допустим, но кого он мог тут шантажировать? Федора Меркулова, который только что вернулся с Сахалина? Анну Тимофеевну? Вздор какой-то!

– Может быть, кто-то назначил ему встречу в вашем саду, но этот кто-то не является членом семьи Меркуловых? – сказал Волин. – Хотя что толку гадать… Пусть петербургский следователь разбирается, он же для этого сюда и приехал.

– У следователя сейчас второе убийство, еще хуже первого, – вздохнула Амалия. – Прежде чем он найдет, кто и за что убил Колозина, мое имя вываляют в грязи, и не раз, – добавила она задумчиво.

– Ну, нет! – вырвалось у доктора.

– Как только станет известно, что Колозина убили в моем саду… Ну хорошо, в саду Меркуловых, начнется бог весть что, – жалобно промолвила Амалия и посмотрела Волину прямо в душу своими поразительными золотыми глазами.

– Я думал, – осторожно заметил доктор, – что такая женщина, как вы, не станет дорожить мнением глупцов, которые зовутся обществом.

Тут у баронессы Корф, которая, если говорить начистоту, ничуть не обманывалась относительно своих достоинств, возникло скверное ощущение, что молодой земский доктор ее раскусил. И вообще, хотя он производил впечатление человека, которого не интересует ничего, кроме его работы, именно он, основываясь на довольно-таки шатких предположениях, нашел место гибели Колозина, в то время как сама она почти каждый день ходила неподалеку и ничего не заметила.

Но тут Амалия увидела, как Волин смотрит на нее, и мысли ее приняли совершенно иной оборот.

«Господи, ну почему мне поручили завлечь этого зануду Бэрли, а не кого-нибудь поинтереснее, посимпатичнее… и поумнее, если уж на то пошло!»

– Если вы опасаетесь нескромности с моей стороны, – добавил Георгий Арсеньевич, – то я могу пообещать, что никому не скажу ни слова о том, что я узнал.

– Ну как это, никому не сказать ни слова, – протянула Амалия и как бы невзначай коснулась руки доктора, – уж господину Ломову определенно придется все рассказать…

– К черту господина Ломова! – пылко объявил Волин и, притянув к себе Амалию, поцеловал ее.

Так мистер Бэрли получил отставку еще до того, как добился благосклонности баронессы Корф, а Георгий Арсеньевич задержался в доме до самого утра, причем общество Амалии заставило его настолько забыться, что он почти не обратил внимания на пожар у Селивановых.

Глава 27 Разговоры