Экипаж черного корабля

И однажды это все-таки случилось. Конечно, он оказался самым подготовленным из всех находящихся вокруг. Нет, они не спали, не витали мыслями в облаках, занимались делом и морально-психологически готовились ко всему, и к тому что случилось тоже, разумеется, но им, тем не менее, необходимо было преодолеть некий неуловимый логический барьер, отвинтить какие-то, облепленные гарантийным воском, гайки в головах, прежде чем полностью включиться в новую ритмику реальности. А она уже вторглась сюда, скользнула мимо синхронизированной, мерцающей выпуклости индикаторных окон, пронеслась сквозь суженые зрачки, взвела пружины сетчаток, и завертела механику перемола информации. Но это у них у всех. А у него…

То, что у остальных еще перетиралось, на подсознательном уровне, у него уже дало на выходе – в голосовых связках – четкую однозначность команд. Возможно, их удивила внезапно откупорившаяся активность, давно впавшего в таинственную летаргию, генерала-канонира, а возможно и нет – не успела – отодвинулась вбок, расправившей плечи, привычкой к однозначному выполнению приказаний. И эта, спрессованная месяцами и циклами тренажная ловкость пляски пальцев над пультами дала, выкроила из неумолимости времени, еще чуточку секунд, досыпавшихся к тем, что выскреб он раньше, выпаливая мозги в многоуровневой битве с неверием. И вместе эти нити состыковавшихся мгновений связали в выгнувшейся дуге времени маленький, нервущийся, неуничтожимый узор, способный сплести свою собственную, запланированную им загодя, реальность.

И разбуженная тонкостью пальцев чудовищная механика гига-калибров успела провернуться стотонностью шестеренок, разогнать и глотнуть, стонущими демпферами, ускорение вращательных моментов. И замерли, в решении, задранные, скакнувшие ввысь неохватные великаны-стволы, выпялившись в черную непробиваемость неба. И где-то в недрах «горы», в чрево-руслах пялящейся в мир монолитности, двуногие точечные муравьишки орудийных расчетов, запыхиваясь и суетясь, задраивались в надежность глухоты коконов-убежищ, должных, по технике безопасности, уберечь их опасно-чувственные уши и студенистые тела от неизбежности мега-гаубичной отдачи. И даже здесь, в центральном «куполе» кое-кто из операторов невольно шарил, случайно, на миг освободившимися, ладонями, проверяя пристежки страховочных ремешков. Это их судорожное раздвоение, процедившийся сквозь фильтры страх, даже внезапно обострившийся запах пота в отсеке, проходили, огибали Тутора-Рора, не оставляя пятен на сознании. Он существовал там, в многоглазом мерцании экранов, в многорукости бегающих по тумблерам пальцев дежурных офицеров «купола».

Он видел, миллиметровую ползучесть фиксируемой локаторами метки, знал, преобразовывал эту черепаховость в многокилометровые слитные броски, счищал шелуху сложности, легко преобразовывал в видимые сознанием образы грядущие траекторные пересечения. Он знал, что произойдет, выпрыгнет во вне, в слиянии-поцелуе меточной абстрактности. Он прекрасно ведал, что является целью, наживкой заглоченой этой зеленью мерцания – там, на конце загибающегося отрезка, пыхал дымной завесой, ровнял гусеницами плоскость мира, двухсотпятидесятитонный, набитый имитационной аппаратурой, жиденько бронированный трактор – «колокольчик» за номером «два». Тогда и там, где его медлительный путь войдет в соприкосновение с падающей дугой отраженного радарного сияния, линия движения «колокольчика» оборвется. И пыхнет под черным одеялом нависающей ночи, прущий в холод пространства, слепяще-дующийся шар.

И еще можно послать сигнал-предупреждение тем, замкнутым в имитаторе «горы» людям, – имелось время, малый запас. Но стоило ли? Не лучше ли им сгореть, выдуться пеплом из скелета почерневшей, оплавленной машины, чем бессмысленно, позорно метаться вокруг считанные – не минуты – секунды, до того как нагрянет накатывающаяся стена из света?

Однако на связь с экипажем «колокольчика» следовало все-таки выйти. Нет, не для их пользы: если после получения команды, они поведут себя до крайности расторопно, то успеют забросить в окружающее, с любопытством прослушивающееся разведкой Эйрарбии пространство еще одну «блеску» – имитацию выпуливания вовне гига-снаряда. Эта акция, по идее, окончательно убедит враждебную артиллерию в том, что они ведут стрельбу по чему следует. Но оставалось ли реально у «колокольчика» время для этой предгробной «шуточки»? Даже генерал Тутор не знал этого точно, но антенна связи «Ящера» все же излучила в пространство уплотненный импульсный пакет. Там, внутри имитационной гусеничной машины, люди не имели возможности видеть, жующую зеленые миллиметры экрана, метку эйрарбакского снаряда, однако по срочности полученного приказа они могли прозреть.