Экипаж черного корабля

Армия, вообще-то, предназначена для эффективного ведения войны, явлению в котором напряжение нервов достигает апогея, ведь на картах постоянно стоит максимально возможная ставка – жизнь. Когда война не ведется и возможность ее видна только параноидальным теоретикам, армия находится в низине энергетической и нервной нагрузки. Вот здесь, дабы она не впала в хаотичность саморазложения, ее активность искусственно подпитывают, колошматят внутренними стрессами, дополнительно к боевой подготовке, пичкают строевой выправкой, заваливают хоз-активностью, с выдраиванием полов, краников, унитазов и блях. В момент начала войны вся эта шелуха спадает. Конечно, поскольку во Вселенной присутствует такое явление как инерция, это происходит не по мановению волшебной палочки, но та боевая единица, которая в накале выполнения тактической задачи распыляется на краники и унитазы – обречена: сверкание меди блях и сияние бритых подбородков заслонит в нужную секунду блеск снайперских прицелов и черноту вскрывшихся над головой бомбо-люков.

И возможно, наблюдаемое изменение внешних признаков, подсознательно придавало генералу-канониру уверенности. И может кто-то из следующих рядышком РНК-шников (не Мурашу-Дид, конечно, тот был достаточно опытным комитетчиком) удивлялся пониженным требованиям генерала, но что ему было до того?

Относительно часто Тутор-Рор посещал отсек аналитиков. Почти всё, среди десятка предлагаемых им заданий, являлось камуфляжем, но всегда, пусть неявно, а какой-нибудь встроенной частью общей задачи, прятался, маскировался как десантированный в болото парашютист, нужный для дела расчет. И глядя на эту гору счетоводческого мусора, генерал-канонир сразу видел нужные цифры. Мгновенно, скрыв промежуточные этапы в микросекундах, его голова преобразовывала эти безликие цифры в образы. Он видел возможность подъема на какую-нибудь возвышенность «больших стволов» эйрарбаков, либо, по уточненному расчету площади отражения «загоризонтника» опознавал в том, принятом за длинноствольный агрегат, объекте цепочку отдельных, обычного размера машин. Иногда, после взгляда на единственную цифру, он в течение десяти секунд обозревал выросшее дерево возможных сценариев артиллерийского поединка.

А как-то, маленькое рассогласование породило внутри мозга вспышку. В ее сиянии он обомлел, увидев совершенно новую комбинацию в соотношении сил. И руки, предательские руки, чуть не дернулись к свисающему с плеча микрофону, и только заблаговременная их заправка за отвисающую портупею скрыла холод понимания. Он взял себя в руки, даже не покосившись на нарезающего акульи восьмерки вокруг него и пульта Мурашу-Дида; заставил, закусив удила языка, спокойно довести взгляд до конца листа; смять, бросить в утилизатор хронопластину, отпечатав в голове главное; улыбаясь, полосонуть шуткой Весельчака; выдержать встречный ход по поводу «купольников», не знающих умножения и интеграла, и из-за коих генерал должен лично бродить по палубам; спокойно проследовать назад в ЦКП; и только тут, среди нескольких команд-масок сделать нужный ход – довернуть вторую внутреннюю башню на двадцать градусов по азимуту. Этот ход, в случае верности озарения, давал ему три дополнительных секунды в момент катящейся из будущего дуэли. А еще через час, он сумел, среди прочего, ввести в запоминающее устройство механизма наведения еще и новый угол возвышения стволов. И это добавило еще две с половиной секунды. Но дарило ли это выигрыш против атомной вспышки, когда воздух разогревается от сверхзвукового броска? Тутор-Рор не знал этого, как и многого другого – он просто отыгрывал один из вариантов. Их было много, очень много. И только с уточнением знаний, он мог отбрасывать ложные, один за другим.

Как трудно их было добывать!

136. Слежение