Экипаж черного корабля

Короче, чем больше, покусывающий посеребренную рукоятку циркуля, генерал-канонир задумывался, тем более запутывался. Очень походило на то, что привлеки он к делу истинной «дешифровки» телефонограммы весь аналитический отдел «горы», это бы тоже ни к чему не привело. Глубокое обдумывание чего-либо имеет свойство вводить производящих мышление существ в ступор, и единственным вариантом спасения является переход к действию.

Следуя этому принципу, командир гига-танка вовремя остановился, отбросил циркуль и, соединившись с «разведчиками», приказал произвести сверхдальнее зондирование материка Эйрарбия.

78. Оскал

Что есть наши прикидки и планирование сегодня, против катящегося из будущего завтра? Не тоже ли самое, что текущая досада на наше вчера, которое тоже могло быть другим, если бы позавчера мы учли некоторые факторы известные ныне? Да, нельзя изменить прошлое, оно свершилось. Но, раз будущее является его отражением, хоть на него возможно воздействовать эффективно? И это самообман, точнее, хитро расставленный природой силок, дабы ловить в сети грядущего не только неразумную толстокожесть материи, но завлекать сиренами и маленьких, зато сильно-сильно возомнивших о себе существ, имеющих в голове достаточно совершенную вычислительную машину? Многие, очень многие из них, сегодня поняли, что мир более сложная штука, чем казалось под фонограммой памяти, записавшей чёткий уверенный в себе голос Тутора-Рора.

И урок был столь очевиден, что даже сам генерал-канонир поперхнулся таким резким поворотом настоящего. До сей поры, и в мыслях и в жизни, он привык к более плавным виражам реальности. Говоря технолого-военным языком, произошел сбой сопровождения по всем параметрам. И нужно было бы сделать перенастройку, но время для этого кануло в прошлое, снова ставя мираж досадной оплошности, подсказывая, что если бы тогда сделать и спланировать то-то, то…

Но ушло, провалилось в тартарары вчера, а неопределенность будущего продемонстрировала оскал, походя сжевав планы и расписания начертанные раньше.

И для начала, стуча обухом неверия в голову, не сдвинулись с места отсекающие, и рубящие отсеки «горы» на части, противопожарные щиты-ворота. И екнуло сердце у тех, кто был поблизости, потому как там, где по плану весь напор потревоженного улья РНК должен был сдержать один, вооруженный иглометом, охранник у резервного рубильника, теперь требовался взвод. А он ведь не телепортируется через пространство, и должен тратить некоторое время на передислокацию. И срезонировало в черепе неверием у тех, кто уже хозяйничал на пультах внутренней технической жизни «Сонного ящера», когда им доложили. И в истерике кто-то орал в кристаллофон прямым текстом и советовал дернуть, еще и еще раз дернуть, подлый, выскочивший из повиновения рубильник. И лейтенантик внизу, там, тремя технологическими палубами глубже, дергал, отковыривал выданным кортиком жестяную панель, роняя под ноги вывороченные болты, стремясь хоть как, хоть пальцами, замкнуть проводку, дабы сдвинуть эту уснувшую в летаргии стальную плиту. Но она не двигалась, совсем не хотела резать навылет широкую коридорную плоскость. А оттуда, из не отсеченной близи, топча молчание, накатывалась сапоговая масса. И нужно было стрелять, ну хотя бы не в нее – себе самому в голову. Так просто – так близка и приручена восьмиствольная компактность, но сколько секунд решительности она требует? И ведь решительность-то в наличии, вот ладонь готовая стиснуть оголенный провод вывернутой пасти рубильника, но нет времечка перенацелить. Уже заламывают руки, лупит с размаху набежавшая сапоговая свалка, стынут, отделенные от рта, но еще болтающиеся в нем, уже лишние зубы, и близкая неумелость игломета режется расстоянием и сапожной чернотой рубящей живот.

И бледнеющий генерал-канонир, где-то за прикрытием кучи палуб, но тоже уже поглощенный этой неопределенностью будущего, точнее, определенностью, только вовсе не той, начертанной в мысленной прикидке. И спешные команды. И уже «до лампочки» секретность процесса: две группы посвященных офицеров с оружием по лестницам вниз; и блокировка лифтов; и наверное, стрельба на поражение.

А потом новый ушат холода в планы: председатель Расового Наблюдательного Комитета Мурашу-Дид не обнаружен там, где его отслеживали до последней минуты. И снова группы с оружием на перехват, блокируя возможные и мало возможные выходы. И уже нет резервов. И где-то надо ослабить, дабы где-то – знать бы где – утолстить. И трещит по швам план.

79. Далекие взрывы