Экипаж Ковчега

- Всё будет хорошо, Джерри. Поверь в это. Но сейчас – к делу. Ты знаешь.

- Знаю, чиф. В машине такое творится!

- Собери ребят, я скоро подойду. Будем работать – и всё будет работать.

- Я помню, чиф.

Петя беседовал с плечистым дядькой бандитского вида. Голова его была перевязана, левая рука покоилась на подвеске.

- Фёдор Ильич, знакомьтесь: Владимир Гацков, матрос первого класса. Служил срочную сигнальщиком на крейсере. Стоял на руле во время боя. Чудом остался жив, на мостике крови по колено.

Сигнальщик стал мне подмигивать. Я взволновался: возможно, дядя сбрендил от пережитого, с чего бы ему делать мне глазки? Потом понял, что это нервный тик. Я знал одного парня, у которого на глазах лопнувшим швартовым концом перебило человека пополам. Тик у него остался на всю жизнь.

- Сколько всего людей осталось в живых?

- Десять, из них один очень тяжело ранен, остальные относительно здоровы, хотя досталось почти всем.

- Уже девять. Василий только что скончался, - к нам подошёл молодой человек высокого роста. - Разрешите представиться: кадет Иван Грозовой.

- Это он вёл судно, когда все погибли. Молодец, Ваня, будет из тебя капитан, - Гацков протянул юноше ладонь размером с кочегарскую лопату, - эх, Вася, что я скажу твоей Светлане?

На палубе появились Мари и Ева. Они три часа занимались ранеными в судовом лазарете. Хорошо, что при посадке на бот Мари прихватила огромный баул со всем необходимым. Вскоре спустился с мостика Ник Шепард:

- Матросы начали приборку, там всё в крови. Половина навигационных приборов уничтожена, но в принципе управлять судном можно. Если пойдёт дождь, дело может осложниться. Сейчас это помещение больше похоже на решето, могут дать короткое замыкание электрические цепи и возникнуть пожар. На такой плавучей бомбе это чревато. Не дай Бог встретить ещё одну банду – могут быть большой "бумс" и потери. Я бы взял с собой всё, что может пригодиться, и затопил его от греха подальше. Надо посовещаться.

Снова замигали огни сигнальных фонарей. Пользоваться радио для ведения таких переговоров было опасно. Невдалеке могут оказаться уши наших недавних знакомцев, да и Гибралтар что-то слишком подозрительно тих. Вскоре было принято решение: принять на борт "Европы" как можно больше горючего, снять с обречённого танкера всё ценное. Отогнать судно в укромное место и затопить.

Глава 12.

Горы острова Сардиния.

2013, март, 16. Средиземное море.

Третий механик танкера, Василий Муравьёв, предложил интересную идею:

- Я читал, что в Персидском заливе собирались строить подводное нефтехранилище. Над шельфовой нефтяной скважиной, наподобие парашюта, под водой подвешивается гигантский колпак. Нефть легче воды. На скважине открывается кран, и нефть, всплывая, заполняет этот колпак. В его верхней точке устанавливается ещё один кран со шлангом, ведущем на плавающий на поверхности понтон. Подходит танкер, забирает часть нефти. На дне открывается кран и восполняет расход под колпаком. Никакого загрязнения среды.

Эта мысль мне, как механику, очень понравилась. При всех достоинствах "Европы", особой экономичностью её двигатели не отличалось, и вопрос бункеровочной базы меня волновал давно. Затопить богатство в семь тысяч тонн мог только бездушный вандал. Я начал обсуждать с коллегой технические аспекты реализации плана (а усомниться в том, что это уже именно план, а не версия, я не дал шансов даже Максу). Вскоре решение было утверждено нашим капитаном. Ценой неимоверных усилий нам удалось перегнать подбитое судно в нужное место и встать на якорь. Это была обширная отмель в районе марокканского порта Надор. Раньше здесь болели головы наших судоводителей от обилия рыбацких посудин, которым, как известно, правила МППСС (Международные Правила Предупреждения Столкновения Судов) не писаны. Сейчас море было пустынным и мутным, что было нам на руку в целях сокрытия местоположения такого ценного приза. Вторую неделю весь объединённый экипаж днём и ночью грохотал кувалдами, визжал металлорежущим инструментом и демаскировался вспышками электросварки. Судьба послала нам живого и невредимого кока Виктора Ивановича Задорожного, и только его трудами мы не умерли от физического истощения. Идея мудрых арабов была не только воплощена в жизнь, она получила второе дыхание. Мы были закалены невысоким техническим уровнем советского судостроения, привыкли своими головами и руками совершенствовать то, на чём стояло совковое клеймо Знака качества. Наши механики и мотористы могли заткнуть за пояс любого западного Левшу. На этот раз мы превзошли себя. Когда, под траурный вой тифона "Европы", "Runner" на ровном киле медленно уходил под воду, у многих членов его экипажа выступили слёзы на глазах. Но и гордость за качественно выполненную работу была в этих глазах. Кто знает, сколько лет наши двигатели смогут получать здесь необходимую им пищу. А двигатель – это сердце корабля, сама наша жизнь. Я стоял на палубе "Европы" и, обнимая за плечи Еву, хвастался собственными техническими решениями, как последний пацан.