Экипажи готовить надо

- Ах, как отлично бы! - воскликнул старший. - Ах, как выросло бы мое уважение к таким людям! Которые поумнели до того, что поняли бы: святая святых - это забота о будущем. Общество, помешавшееся на воспитании карапузов, - это, как я считаю, сверхразумное общество. Вот в каком обществе я бы стал оптимистом! Вот когда я, не жалея пота и нервов, потрудился бы! Я готов камни дробить, черт побери, отхожие места чистить, сжигать себя на работе в таком обществе!

"Удобная у тебя позиция, ничего не скажешь…" - подумал Иван. Вслух же спросил:

- Ну, хорошо, а как же быть с порочным кругом "невоспитанные воспитатели - невоспитанные дети"? Ведь воспитателей-то стоящих с божнички не снимешь?

- Во-от! В обществе, занятом, в первую очередь, воспитанием подрастающего поколения и это бы решалось разумно. Надо, чтобы цвет нации шел в детские садики, в интернаты, в школы, в пионерские организации воспитателями, учителями, преподавателями. Понимаешь? Цвет нации! Ведь главный фронт здесь, ведь здесь решается все! - Юра помолчал, разжигая потухшую сигарету, и продолжал хрипловатым голосом: - Пока же самые способные, самые умные идут в науку, занимаются физикой, математикой, биологией… А почему? Да потому, что они читают газеты, книги, слушают радио. А там то и дело сообщается о потрясающих открытиях, то и дело поются гимны в честь ученых. Ученым создают все условия, для них строят целые города. Хочет этого молодой человек или нет, а на него это действует, он принимает решение. И правильно делает, трезво рассуждает. Он откроет эффект, разработает принцип, уследит какую-нибудь элементарную частицу, станет известным, будет удовлетворен, обеспечен. А в системе воспитания? Да самое большее, чего он достигнет, это уйдет на пенсию заслуженным учителем республики. Кому они известны, заслуженные, кроме своих учеников? А вот мальчики, открывшие эффект, это да! О них во все трубы трубят. Так что ты прав, викинг, тысячу раз прав - иди в науку… только тогда не пытайся заряжать меня оптимизмом! Я смотрю на тебя и думаю - этот смог бы, у него бы наверное получилось… Но ведь уйдешь. И тем самым ты меня еще раз убеждаешь в моей правоте.."

- А знаешь, Юра, никуда я, пожалуй, не смогу уйти… Во всяком случае с университетом решил обождать. Выводы делать, конечно, рановато, но мне кажется… привязался я к пацанам, нравится мне с ними возиться, честное слово! И я полностью с тобой согласен, что главный фронт здесь. Вот они спят в палатках, сорок маленьких человечков… будущие мастера, хирурги, учителя, космонавты, командиры, будущие отцы, матери, будущие люди… и от нас с тобой зависит - какими они станут. Это страшно ответственно и страшно интересно… Да и вообще ты мне наговорил столько важного, серьезного, что я еще долго, наверное, буду осмысливать твои слова. Но я не могу с тобой согласиться в главном. По-твоему выходит: надо ждать, пока общество решит все проблемы воспитания. А сейчас? Бездельничать? "Я-то, мол, вижу, что плохо, знаю, как должно быть, но что я могу один? Отдельные, мол, личности прогресса не делают". Нет и нет, Юра! И еще раз - нет! Человек, по-моему, тогда человек, когда в любых условиях делает максимум возможного! Понимаешь? В любых условиях… Вот скажи откровенно, что ты думаешь о Князеве, что он за личность?

- Кто такой Вася?.. - Юрий Павлович помолчал, видимо колебался. Потом заговорил вполголоса: - Вася, он… неудачник. Все однокашники его обскакали: директора, главинжи, а он кто? Начальник заводской пожарной охраны. Сам понимаешь, небогато для пятидесяти-то лет… И вот лагерь… Здесь он хозяин, шишка, здесь он многое может себе позволить, здесь сбываются его мечты о шикарной жизни… И ведь на хорошем счету! Сколько комиссий было, все довольны, да и на заводе считают: лучше Князева начальника лагеря не найти. То есть лагерь - это за ним прочно. А лагерь, что же, запустил - и работает. Ну, иногда посмотреть, пройтись, нет ли каких отклонений, чтобы спокойнее, чтобы на душе не скребло. А ты, викинг, - помеха, опасная помеха в этой "машине"… Смотри. - И, перейдя на шепот: - Эдя, конечно, послан, чтобы все такое, за что можно зацепиться потом, примечать… Эдя, само собой, дуб, а Вася хитер и может при случае горло перегрызть. Это если его поглубже задеть.

- Вот, Юра, мы и добрались до главного… Все-то ты видишь, знаешь и разумеешь. И Васю ты презираешь. Осуждаешь и его самого, и его порядки. Но ведь сам-то водишься с Васей и с тем же Эдей. Как же так? А? Если ты с ними, тогда и ты такой же, тогда я тебя спрашиваю: а судьи кто? Почему ты до сих пор не взял Васю за горло? А вместе с ним и все его порядки?

- Легко сказать…

- Трудно, согласен, решиться на такое. Но иного выхода нет. Тут или - или. Или ты поступаешь по своим принципам и убеждениями, и пусть набьешь шишек, но будешь уважать себя. Или ты проживешь спокойно этаким безобидным пессимистом, критиком из-за угла… - Иван замолчал, почувствовав вдруг огромную усталость.

Молчал и Юра.

- Давай-ка поспим, - предложил Иван. - Завтра чуть свет на рыбалку.