Экипажи готовить надо

Теперь у всех, кто уселся вокруг костра: у вожатых и пионеров - рты были набиты белейшей мучнистой мякотью, зубы работали вовсю, жевали сосредоточенно, молча, энергично; жевал и угрюмый физрук Филимонов, и даже Анна Петровна незаметно от других съела один корешок. Сморщилась, но съела.

"До чего докатились!" - вдруг подумал Иван и чуть было не рассмеялся, так поднялось настроение от вида набитых ртов, оттого, что прочитал это - "до чего докатились" - на лице у Анны Петровны, которая попросила Люсю Иванову передать еще одну такую "штуковину".

А когда наелись и напились чаю, осовели, стали засыпать прямо тут, у огня. Тогда Иван, оставив бригадиров, велел отряду укладываться спать. Прогонять никого не пришлось, все молча разбрелись по своим палаткам.

Оставшимся предстояло самое трудное - поставить котцы.

Иван смотрел на притихших и сонно глядящих в огонь бригадиров и думал, что подняться сейчас от костра и полезть в темень, в воду, в комарье для этих мальчишек будет подвигом. Уж коль его самого развезло, коль у него у самого от зевоты сводит скулы…

Он негромко сказал бригадирам, что если сейчас не поставить котцы, то завтра не будет рыбы. Откладывать же до утра нельзя: самый большой улов бывает ночью. Сказал и поднялся. И, ни слова не говоря, поднялись за ним бригадиры.

На берегу сбросил с себя куртку, кеды, стянул трико, в одну руку взял топор, в другую осиновый кол и полез в черную жутковатую воду, А за ним, обхватив скатки желья, полезли бригадиры. Так началось это ночное сражение, о котором долго потом будут вспоминать все, кто в нем участвовал.

Иван забивал топором осиновые колья в вязкое илистое дно, ребята разворачивали жельё, привязывали его шпагатом к этим кольям. Воздух ныл от злого комарья, ноги увязали, работа продвигалась туго, стенка из желья получалась кособокая, неровная.

- Только не спешить, мальчики, только не спешить. Делать все как следует, - уговаривал Иван и проводил по лбу грязной мокрой рукой. Под рукой хрустело от комаров, сосущих кровь.

- Слушай, Иван Ильич, - позвал с берега Юрий Павлович, подтаскивающий к воде жельё, - а не запалить ли нам фонари? Складу их в ведро, а ведро на вас - как прожектор?

- Идея, - согласился Иван. - Распорядись, Юрий Павлович, пожалуйста.

Фантастически стало вокруг. С берега, из темноты, бил сноп света, а в этом свете - рыбаки, перепачканные тиной, по грудь в воде. Всплески, шлепки по щекам, по груди, по спине. Кто-то зацепился за корень и рухнул вместе с жельём, кто-то запутался в траве, и, кряхтя, вырывал ноги.

Иван что есть сил дубасил топором по кольям, загоняя их в дно, показывал ребятам, как натягивать жельё. Руки, ноги, все тело работало как машина, но на пределе. Он понимал, расслабься сейчас на секунду - усталость одолеет, придет отупение и равнодушие ко всему на свете. А потому - двигаться, махать топором, тащить, рвать, резать, подбадривать мальчишек: ведь им труднее втрое. И снова лупить по расплющенным, измочалившимся верхушкам кольев. Удар, удар, еще удар, еще, еще!

- Юра, - время от времени просил он Ширяева, - двинь-ка меня по спине, у меня руки заняты. Да только посильнее: комары жрут!

И Ширяев аппетитно бил вожатого по спине, Иван громко благодарил и крякал от удовольствия. Измотавшиеся, сонные, стонущие под тучами гнуса рыбаки немного веселели при этом и просили друг друга тоже пошлепать по спине, да посильнее…

Было уже около часу ночи, когда Иван поставил последнюю распорку в потайную щель котца и разогнулся. Река была перегорожена неровной зеленой стенкой из прутьев. Начиная дело, дед, бывало, говорил: "Ну, Ваньша, зачнем, благословясь". А когда все было готово, любил пофилософствовать: "Глаза страшатся, а руки делают…"

- Все, ребята, герои вы мои! - выдохнул Иван.

Пока обмывались в чистой воде да одевались, Иван натянул на сачок частенькую мерёжку, которую предусмотрительно позаимствовал у лагерного сторожа.

- Ожидать, конечно, что уже попало, не стоит, - сказал он бригадирам, молча наблюдавшим за его действиями. - Мы тут перебаламутили все… но попробуем. А вдруг какой-нибудь дурачок и заскочил…

Бесшумно подойдя к котцу, запустил в него сачок и осторожно повел по дну. В левом крыле котца не было ничего - одна трава. Иван снова завел сачок - тоже трава, но по тому, как затрепетал сачок, понял - что-то есть.

На берегу выбросили траву, и на мерёжке запрыгали небольшие рыбки с черными спинками и серебристыми брюшками - гольяны.

- Штук десять будет, - прикинул Гена Муханов.

- Это за каких-то двадцать минут, - сказал Иван, окончательно успокаиваясь. - Все, мальчики, - спать. Спать и спать сколько влезет. А утром будем черпать рыбу.

Глава 27

Едва дотащив ноги до палатки, Иван блаженно растянулся между Юрием Павловичем и богатырски спящим Филимоновым.

- Ну, викинг, задал ты всем денек! - хрипло сказал старший.

- Да и я упахался, старик, ой-ой-ой.

- Ты вот что мне скажи… Ну, а если завтра не будет рыбы в этих твоих котцах?

- Будет, Юра, будет. Теперь-то можно спать спокойно.

- А если нет, снова - корни?

- Найдем, Юра, что-нибудь найдем…