Эклетика. Часть первая. Полуденные тени (СИ)

Любимая жена стояла на побережье устья Нойры, на фоне Каалем-сум, который сын построил для них. Однако задний план в виде золота и белизны не интересовал Михаэля. Не интересовало и небо. В мрачном расслаблении он смотрел на тонкую фигурку Аделайн, отмеченной милостью Темного короля. Властелин Синааны подарил ей бессмертие, от которого она отказалась после смерти сына. Когда писали портрет, Вердэйн был еще жив: потому Аделайн улыбалась на полотне и глаза ее сияли, как в жизни.

Она умерла при нем, на веранде в Каалем-сум, на обеде. Сердце просто остановилось, будто поняв, что должно было сделать это давно. Эльфы не живут вечно: принцесса Аделайн могла бы стать исключением, если бы не отказалась от бессмертия в тот час. Стакан с водой выпал из рук, разбился на полу от падения. В тот день Валентайн Аустенос, его внук, первый и последний раз плакал, как ребенок. Даже в самом нежном возрасте старший из сыновей Вердэйна сохранял наигранное самодовольство, которое не позволяло показывать слабости. Михаэль же… Он не помнил, вырвались ли у него слезы или нет — какое это имело значение? Аделайн ничего не успела сказать ему. В памяти остался только разговор последнего вечера.

«Это несправедливо», — убеждала она тогда, и два слова предупредили судьбу Михаэля.

Нельзя об этом думать так открыто…

Вздрогнув, принц отошел от портрета Аделайн. Следующим висело изображение Вердэйна. Леди Астрея долго порывалась его убрать, однако столкнулась с такой волной недовольства убитых горем родителей, что Вердэйна Аустеноса, в отличие от его жены и старшего сына, оставили в галерее почета. Михаэль заявил, что уничтожит себя в озере Вэйль далеко на востоке, если с единственным изображением любимого сына что-нибудь случится. Угроза подействовала.

На полотне Вердэйну едва исполнилось семнадцать лет. Он уже не был мальчиком, но еще не стал мужчиной. Леди Астрея говорила, что на Вердэйне императорская кровь окончательно испортилась: юноша оказался смугл, и невозможно было понять, настоящий ли это цвет кожи или вечный загар путешествий, темноволос и кудряв. От отца он взял разрез глаз и очертания носа. Остальное Михаэль с трудом мог признать своим. Разве важно, как он выглядел? Его больше нет…

Гнев ударил в голову Михаэля, едва он вспомнил про жену сына. Подлинная двуличная змея, которой нет прощения. Нет прощения и старшему внуку — полнейшее разочарование, сведшее Аделайн в могилу. Оба портрета Михаэль собственноручно сжег дотла. Выдохнув, точно рассерженный зверь, чью рану снова потревожили, принц отвернулся от полотна, не в силах больше смотреть на него. Остальные его не интересовали. Остальные мертвы. В живых остались только две Кэтрин, обе из которых никогда не родят ребенка. Валентайн изгнан из Империи. Единственная надежда рода — Сэрайз.

Сэрайз. При мысли о любимой дочери гнев утих, дыхание успокоилось. Малышка Сэрайз.

Он так и не увидел ее вчера.

Михаэль и Мари знали, на что идут. Они знали, что двойное проклятие Мариэль не даст им родить ребенка. Восемь раз пыталась забеременеть жена наследника, и только четыре раза это получилось сделать. Первая беременность прекратилась на втором месяце; следующая — завершилась выкидышем облученного уродца; третий ребенок родился мертвым калекой; и только с четвертой попытки родилась девочка, которой дали имя Сэрайз. Первые годы они боялись, что малютка не выдержит окружения, что она больна. Однако прошло девять лет, а Сэрайз Аустенос еще жива и не испытывает никаких проблем со здоровьем. Единственное исключение — вампиризм.

Она родилась такой. Мариэль рыдала навзрыд, когда узнала: они надеялись, что императорская кровь возьмет вверх. Первые года Михаэль и Мари старались никому не давать дочь в руки, ведь та могла укусить и открыть тайну. Вампиры — презренная раса. Им нет места в Анлосе. Изредка кто-то понимал, кем является Сэрайз. Тогда Михаэль безжалостно уничтожал свидетеля, по этой же причине опустел замок. Шли годы, и тайна все-таки оставалась тайной. Сэрайз росла, становилась всё краше. Леди Астрея даже смирилась с ее существованием.

Что уготовано Сэрайз? Михаэль боялся думать. Наверное, то же, что и всем им…

Принц поднялся по лестнице до нужного этажа и сразу же постучал в комнату дочери. Сэрайз — ранняя пташка, и встает с первыми лучами солнца. Совсем не как он.

Наверное, Сэрайз будет вынуждена выйти замуж за какого-нибудь высокопоставленного ублюдка, развратного и алчного принца провинций или островов, мешка с деньгами, нужного Империи. Михаэль невольно провел параллель с самим собой. Аделайн, будучи в возрасте тринадцати лет, явно не грезила подобным. Пока Сэрайз слишком молода, чтобы выдавать девочку замуж, но война может внести внушительные коррективы.

— Открыто! — крикнула дочь из комнаты.