Эклетика. Часть первая. Полуденные тени (СИ)

Она лежала на кровати, что-то рисуя в альбоме. Сэрайз любила рисовать. Ее часто можно было увидеть в саду, на берегу реки, в библиотеке и других прекрасных, живописных местах. Грифель ласково скользил по бумаге, намечая будущий рисунок. Карандаши, мелки, пастель, акварель, гуашь, масло — юная художница перепробовала всё. Малышка родилась одаренной. Михаэль вызвал художника с Аливьен-иссе, чтобы тот научил Сэрайз рисовать. Частицы серебристой крови позволили освоить ей эту сложную науку так быстро, что старый эльф разводил руками от потрясения. Он никогда не сталкивался с подобным.

В ее возрасте Михаэль предпочитал валяться на кровати с девушками, а не с разноцветными акварельными карандашами.

— Я не вовремя? — ласково окликнул он, нерешительно входя в спальню. Каждый раз Михаэля мучило чувство вины перед дочерью. На что он ее обрек? Милосерднее было бы не давать ей рождаться, но разве он понимал это тогда…

Сэрайз подняла большие темные глаза — такие же, как отца в молодости.

— Как ты можешь прийти не вовремя? — звонко спросила она ответ. Светлые с золотинкой кудри спускались по ее плечам. «Ангел, — подумал Михаэль. — Подлинный ангел». Он окинул взглядом комнату, светлую, чистую, залитую солнечным светом, аккуратно убранную. Могло ли кому-то прийти в голову, кем является его дочь? Михаэль присел на кровать.

— Что рисуешь?

— Рассвет, — произнесла Сэрайз.

Она обречена на смерть. Такова судьба всех, кто родился в мире Мосант. Такова каждой пешки, направляемой Правительницей и Темным королем. Сколько лет он отрицал это? Сколько лет обманывал сам себя? Только со смертью Аделайн пришло окончательное осознание. Тогда Михаэль не решился идти против основ мира — тот сокрушил бы его. Но время шло, а вера крепчала. Смерть касалась рук Михаэля каждый день. Иногда пытались убить его, иногда — убивал он сам. Двенадцать миллиардов лет — не пустой звук.

Никто не властен над судьбой в проклятом мире Мосант. Каждый умрет тогда, когда ему предрешено. Никто не может повлиять на исход. Осознание беспомощности сводит с ума. Вот что приводит меморий в темницы Анлоса. Не рука Темного короля, вовсе нет. Оно приходит со временем, когда паутина лжи соединяется до конца.

Потому храм Альфираци называется храмом блаженства. Знание истощает разум. Адепты Альфираци не просто целительницы. Каждый месяц вместе с омоложением мемория получает свою дозу обмана. Блекнут, стираются воспоминания, разрушается паутина. Очевидное проходит мимо всех жителей Мосант — они всего лишь пешки, обреченные на смерть, когда того пожелает Король.

Разве мог Михаэль смириться с такой судьбой, уготованной Сэрайз?

Судьбой, уготованной всем?

— Завтра сходим в храм Альфираци, — сказал Михаэль. — Я хочу показать тебе кое-что.

========== Глава 8 Китти III ==========

Ничто так не тяготит, как преданность.

Агата Кристи

Кэтрин Вилариас никогда не участвовала в боевых действиях. Она не совсем понимала, почему Лойра и другие придворные дамы жались к стенам, подальше от широких окон; почему спешно закрываются ворота, ведущие непосредственно в сам город; почему со стен снимают картины, большей частью пейзажи и натюрморты, а портреты оставляют, забрав только два — леди Астреи и её блистательного правнука. Почему все мечи и алебарды с копьями с тех же стен спешно выбрасывают куда-то в окно, хотя Китти знала, что они давно стали непригодными для боя и являлись чистым декором. Уж явно не для помощи гвардии, собравшейся на площади у моста во взволнованное море, ощерившееся оружием, как гигантская игольница.

Война всегда обходила её стороной. Ни в молодые годы, проведенные за Гранью, в мире смертных, ни в самой Мосант ужас кровавых баталий никогда не касался Китти. Как аристократка, во время боевых действий она должна была сидеть за толстыми стенами замка — Анлоса ли, Верберга или Каалем-сум, не смея и носа высунуть наружу. Сегодняшний день не стал исключением.

Лорд Танойтиш аргументировал это так:

— Если ты пострадаешь, меня живьем сожгут, — заявил он, отдав приказ спустить леди Вилариас, как и всех остальных, в зал, находящийся на первом этаже. Дополнительная внутренняя стена защищала это место от ядер пушек, но то, что происходит в устье Нойры, им было прекрасно видно. Их отвели туда, чтобы беспрепятственно собрать ценное имущество для эвакуации, без помех в виде перепуганных женщин под ногами. О контратаке речи пока не шло: Китти не видела ни одного корабля под белыми парусами с золотой каемкой, направлявшегося в устье. Флот Синааны продолжал беспрепятственно расстреливать города, не встречая никакого сопротивления.

Глядя на корабли врага, она не понимала, почему Лойра Танойтиш рыдает, взывая к силам, в которые Китти давно не верила. Чем им могли помочь Звезды? Чем им мог помочь Бог? Она видела его. Бог находился по ту сторону Сирмэна, и это его корабли расстреливали прибрежные города. Бог был под знаменем горящей в призрачном пламени луны. Ее пламени.