Эклиптика

– Удачный?

– Пока не очень.

– Ага… – проговорил Виктор. Когда он повернулся ко мне, я увидела у него в руке коричневый пузырек с оторванной этикеткой. Он театрально перевернул пузырек вверх дном и потряс им в воздухе: – Где таблетки?

Я пожала плечами. Трудно было сказать точно. Одни валялись с отколупнутой пленкой в банках у него под ногами, другие растеклись по обрывкам бумаги, третьи попали на тренировочные этюды, составленные у окна, – “груда на растопку”, как я их про себя называла. Остальные могли быть где угодно.

– Элли, и давно ты растираешь таблетки?

Этого я тоже не знала. Но ответила:

– Где-то с неделю.

– Я дал тебе месячный запас. Неужели ты все истратила?

Я снова пожала плечами. Виктор серьезно заглянул мне в глаза.

– Не буду врать, Элли, это большой шаг назад. – Он швырнул пузырек на диван. Тот приземлился на удивление бесшумно. – Тебе надо срочно возобновить прием. Нельзя вот так резко прекращать. Это стресс для всего организма. – Не глядя под ноги, он направился к портфелю. К его подошве прилипла ветошка. Достав из внутреннего отделения бланки, он выписал рецепт. – Завтра первым делом отнесешь это в аптеку, слышишь?

Я села. Мышцы ног будто окаменели.

– А вообще… Вот. – Он вынул из кармана портфеля еще один пузырек – пластиковый, гремящий. Хотел кинуть мне, но передумал. – Это таблетки Джонатана. Он пьет их от ночного недержания. Тофранил. Такой же, как у тебя, только дозировка очень маленькая. – Он вложил пузырек в мою ладонь. – Я ношу их с собой для экстренных случаев. Держи. До завтра протянешь.

– А что завтра? – спросила я. Как же я устала.

– Об этом не волнуйся. Но сперва тебе надо перекусить. Давно ты в последний раз ела? – Он пошел рыться в холодильнике. Дверца открылась, дверца закрылась. – Божечки. Рыбная паста и консервированная кукуруза. Неудивительно, что ты как скелет. – Он засучил рукава и принялся за груду посуды в раковине. – Кто-нибудь может побыть с тобой ночью? Подруга или соседка? Тебе лучше не оставаться одной.

– Нет. – Я опустила взгляд на пузырек у себя в руке. – Никто.

– Соседи снизу?

– Я их почти не знаю.

– Родители?

– Они далеко.

– Ну тогда Дулси.

– Ты шутишь, да?

Виктор вздохнул. Вытер лоб запястьем, волосы на руке в мыльной пене.

– У нас есть гостевая спальня, – сказал он. – Не хочу настаивать, но тебе сейчас нельзя быть одной. Всего на одну ночь.

– Нет. Я не могу оставить работу.

Он повторил за мной, медленно:

– Ты не можешь оставить работу. Хорошо. – Обвел взглядом комнату и кивнул: – Тогда я переночую здесь. Чисто по-дружески. Только мне нужно позвонить. – Он направился к телефону и обнаружил перекушенный провод. – Знаешь, недалеко отсюда я видел телефонную будку. А заодно куплю рыбу с картошкой. Я угощаю. – Он взял со столешницы мои ключи. – До скорого.

Вернулся он в другой одежде и без портфеля, зато с кожаной дорожной сумкой и коробкой провизии.

– Все заведения уже закрыты, так что я принес запасы из дома. – Доставая продукты из коробки, он показывал их мне один за другим: сардины и макрель в жестяных банках, сдобные булочки, консервированные помидоры, рис, бульонные кубики “Оксо”, луковица, пинта молока, пара кусков мяса. – Я немного приберусь, а потом приготовлю ужин. Составишь мне компанию?

Я сказала, что не голодна, но, если Виктор Йеил задался целью, ничто не заставит его свернуть с пути. Пока он разгребал завалы на кухне, выносил мусор и протирал поверхности, я прилегла на диван и позволила себе погрузиться в сон.

Ужин вышел незамысловатый – мясной фарш и рис с помидорами, – но то была чуть ли не лучшая трапеза в моей жизни. Виктор ждал, пока я доем, прислонившись к плите и листая газету. Было очень поздно или очень рано. Кухня сверкала, и в ней стало просторнее. За шторами царило затишье, внизу не вещало вечернее телевидение. Я уже чувствовала себя лучше. Виктор забрал у меня пустую тарелку, и я сказала спасибо. Затем он принес стакан молока и тофранил.

– Пока бери две, но постепенно мы увеличим дозу. – Я выпила таблетки, и он похлопал меня по плечу. Странное чувство, когда о тебе заботятся, как о ребенке. Я годами не ощущала такого рода близости.

Виктор поставил чайник на плиту. Одной рукой он оглаживал бороду, будто пытаясь ее снять.

– Пока ты спала, я разглядывал твою работу. Надеюсь, ты не против. – Он указал на неоконченное полотно у стены.

Повернувшись на стуле, я злобно уставилась на холст. Все недочеты сразу бросались в глаза.

– Мне все равно. Там и смотреть не на что.

– Я бы так не сказал.

– У тебя сомнительный вкус. Взять хотя бы твой кабинет.

– А что с ним не так?

– Ничего, – ответила я. – Если ты любишь такой вот академический стиль.

– Я просто обожаю такой вот академический стиль. Именно к такому вот академическому стилю я и стремился. Поэтому я с легкостью парирую этот удар. – Он замахнулся воображаемой ракеткой, и при виде его нелепой гримасы я не удержалась от смеха. Но его следующие слова стерли улыбку с моего лица: – И все-таки позволь спросить о кораблях.

– Пока это только замысел, – ответила я. – И не очень удачный, как выяснилось.