Эклиптика

Дотащив чемодан до паба, я бросила его под вешалками. Для поминок была отгорожена часть зала. За длинным столом с сэндвичами потягивали пиво и крутили в руках бокалы с виски угрюмые мужчины в черном. Джима Калверса среди них не было. Я проверила коридоры, темные уютные закутки. Заглянула в мужской туалет, но там был лишь какой-то лысый старик у писсуара. Увидев, как я выхожу оттуда, барменша сказала: “Женский вон там, душа моя. Давно пора сменить табличку. Сколько им уже говорю”.

Миссис Холден сидела в высоком кресле у камина, сжимая в руках салфетку. У подлокотника пристроилась на корточках седая дама. Подойдя ближе, я поняла, что это ее сестра-близнец. У них были одинаково плоские носы и высокие лбы, и обе обратили ко мне взгляд манекена, заметив, что я топчусь рядом и чего-то жду.

– Миссис Холден, – начала я. – Вы, наверное, меня не знаете, но я была знакома с вашим мужем. Он был моим любимым учителем. И мне очень грустно, что его больше нет.

Получилось от чистого сердца. Сестра встала и со словами “Ладно, Мэгс, принесу тебе твой бренди” оставила нас одних.

Миссис Холден смерила меня взглядом из-под дергающихся век.

– Вы молодец, что пришли, – проговорила она. И закусила губу, чтобы не расплакаться. – Вы ходили… – Она прочистила горло. – Извините. Вы ходили к нему на монументальную живопись?

– Да. Я приехала из Лондона, как только узнала.

– Вы очень добры. – Она залпом что-то выпила. – А чем вы теперь занимаетесь?

– Я художник.

– И зарабатываете этим на жизнь?

– Да.

– Хорошо зарабатываете?

Я не знала, уместно ли улыбаться, но не удержалась.

– Да.

– Чудесно. Он всегда так гордился своими учениками. Вы знакомы с Джеффом Керром? Он тоже здесь.

– Да, мы вместе ехали в машине.

– Славный парень, Джефф. Он так мне помог. – Миссис Холден шмыгнула носом и вздохнула. Заметив книгу соболезнований у меня под мышкой, она спросила: – Это мне?

– Да. Извините… Конечно. – Я отдала ей книгу. – Знаете, я тут ищу одного старого друга. Джима Калверса. Он был на службе, но здесь я его не вижу.

Рассеянно листая книгу, она переспросила:

– Кого?

– Он тоже учился у Генри.

Я показала ей запись Джима.

Глаза миссис Холден бродили по строкам без проблеска узнавания.

– Джеймс Калверс. Нет. Простите. Я такого не знаю. – Она задумчиво уставилась в пустой камин. – Прошлым летом один бывший студент снимал у Генри старый дом, но у него была другая фамилия. Калверс… Это бы я запомнила. У того паренька фамилия начиналась на “Б”. Бейли или Брэдли, что-то в этом духе. Генри не посвящал меня в подробности.

– А что за дом?

– Дом его отца. Генри любил приходить туда и писать. А потом, когда начались боли в руках, решил, пусть дом хотя бы деньги приносит. Мы планировали его продать, но теперь за него много не выручишь. – Я спросила адрес, и миссис Холден махнула рукой: – Да тут недалеко. От причала налево. Единственный неухоженный дом на берегу, его ни с чем не спутаешь. Как, ты сказала, тебя зовут, милая?

– Элспет.

– А по фамилии?

– Конрой.

– Буду искать тебя в газетах, – пообещала она.

Я коснулась ее руки. Кожа на ощупь как паутинка.

– Берегите себя, миссис Холден.

– И ты. Спасибо, что пришла.

* * *

Еще одна суровая зима не оставит от него камня на камне – домик был простой, с двускатной шиферной крышей и бородой из мха. Оконные рамы – облезлые, цвета соломы – в бледной сетке кракелюра. Водосточные трубы прохудились. Стеклянная вставка в двери залеплена клейкой лентой. К домику вела петляющая тропинка, начинавшаяся у кромки озера, где на синевато-стальных волнах покачивалась горстка белых лодок. Я поднялась на пригорок, скользя ладонью по высокой траве, и остановилась у крыльца, неровно выкрашенного черной краской. На окнах старые тюлевые занавески, подоконник завален объедками: корка черного хлеба и огрызок маринованного огурца на тарелке, блюдце с коричневым кругом от кофе. Внутри никаких признаков движения. Я пару раз постучала, но никто не подошел.

Щели для писем в двери не было, за толстым слоем сажи на стеклах дальше занавесок ничего не видно. Я поставила чемодан и, пробираясь через бурьян, обошла дом. Взгляду предстали заросший крапивой садик и гнилой сарай. А дальше – елки на берегу и две горы, упирающиеся в облака. В задней части дома окно было лишь на кухне; на столе валялась газета, но заголовки и дату не разглядеть. Если тут и жили, то редко. Кран протекал, на нем висела засохшая тряпка. Я не знала, что делать. Рука сама потянулась к двери. Ручка повернулась, крючок отскочил. Это было просто. Петли скрипнули, и дверь отворилась. Я ждала, гадая, почему на кухне так пусто. Плиточный пол исцарапан ножками стульев. Буквы на газетном листе насыщенные, недавно из печати. Я решила войти.

Стоило переступить порог, и я услышала его голос:

– Вот уж не думал, что ты подалась в грабители, Элли.

Голос доносился откуда-то сзади – медленный, с усмешкой, укоризненный. Резко повернувшись, я содрала кожу на костяшках о дверной наличник, но боль дала о себе знать лишь потом.