Экономическая политика правительства Екатерины II во второй половине XVIII в. Идеи и практика

Именно такая ситуация возникла в России на рубеже 50–60-х гг. XVIII в. Очередная военная кампания, начавшаяся в 1756 г. В какой-то мере локальная, протекавшая на территории третьих стран, за пределами Российской империи. Россия к тому времени сумела поднакопить материальные и людские ресурсы. Как и любая война, она, разумеется, обходилась недешево. Но не успела подорвать силы и обескровить, истощив все резервы. Тем более на театре военных действий события развивались в целом вполне успешно. Следовательно, отсутствовали внешние факторы, способные повлиять на принятие далеко идущих мер, находившихся в совершенно иной плоскости по отношению к взятому еще при Петре I экономическому курсу.

Он же представлялся устойчивым и успешным. Избранное направление на создание в стране собственной индустриальной базы поддерживалось в течение более 40 лет последовательно отстаиваемыми протекционистскими методами в отношении собственных промышленных и торговых предприятий. С их помощью удалось добиться многого. Возникла крупнейшая горно-металлургическая индустрия на Урале. Русское железо становится предметом экспорта на европейские рынки. Из небытия возникает мануфактурная легкая промышленность. Ее силами к 40-м гг. удалось восполнить основные потребности русской армии в мундирных сукнах, а в середине 60-х гг. их производство уже превысило потребности. Дешевые русские льняные полотна начали успешно «захватывать» рынки Великобритании. Темпы их проникновения туда в конце концов вынудили английский парламент в середине 60-х гг. ввести заградительные пошлины в нарушение не столько буквы, сколько духа русско-британского трактата о взаимных приоритетах в торговле. Успехи промышленности и торговли в немалой степени отражались и на российском торговом балансе – главном критерии развитости экономики по меркам господствовавших тогда учений меркантилистов. У России в то время он неизменно пребывал в активном состоянии, т. е. экспорт русских товаров превышал ввоз заграничных к откровенной гордости отечественных государственных деятелей, в хоре голосов которых достаточно явственно звучали нотки уверенных в крепости русского баланса «сырьевиков».

Однако не нужно забывать об издержках протекционизма. Меры государственного поощрения в виде покровительственных торговых тарифов и создания для национального капитала благоприятных условий тесно соседствовали с непосредственным участием государства в большинстве сколь-нибудь значимых частных хозяйственных начинаний. Оно главным образом выразилось в создании довольно узкой предпринимательской прослойки, сумевшей извлечь из благосклонности государства весьма ощутимые преимущества. Например, превратить их в казенные льготы, кредиты, заказы. Но особенно весомой являлась главная привилегия – право на пользование принудительной рабочей силой, в первую очередь «вечноотданными» по указу 1736 г. мастеровыми и работными людьми, приписанными к фабрикам и заводам одним высочайшим росчерком пера. Образование этой прослойки в конечном счете привело к обособлению так называемых «указных» мануфактуристов и заводчиков, получивших право на занятие предпринимательской деятельностью от имени государства по его адресованным отдельным персонам специальным указам. В результате определенного сращивания частного капитала и государства последнее приобрело полностью подконтрольный и подчиненный своей воле инструмент хозяйственного развития, но обращенный в ограниченное замкнутое пространство, не приспособленный к иной среде, условиям и обстоятельствам.

Диктат государства мог проявлять себя по-разному. В том числе и с довольно неожиданной стороны, приведя к образованию во второй половине 1750-х гг. трех, по существу, средневековых торговых компаний-монополий на восточном направлении. Их создание явилось концентрированным выражением давно укоренившейся на российской почве политики исключительных привилегий узких предпринимательских групп, действовавших в ущерб остальным. Однако к их оформлению предпринимательское сообщество не осталось безучастным. В первую очередь купечество Астрахани и низовых поволжских городов, не связанное с государством тесными узами. Оно выразило активный протест, свидетельствовавший о неприятии проводимой правительством политики. Более того, фактическая поддержка протеста сквозила в донесениях астраханских губернаторов.

Во время краткосрочного правления Петра III наметился заметный перелом и в сознании столичных правящих верхов. Они довольно единодушно высказались против монополий и неоправданных хозяйственных привилегий, за свободу торговли.