В теории коммуникации есть концепция так называемых стратегий позитивной вежливости, стратегий негативной вежливости и стратегий вуалирования. Значительная часть из них приемлема и для авторов текстов СМИ и позволяет сузить «зону риска».
Приведем здесь несколько таких стратегий.
К «стратегиям позитивной вежливости» относятся, например, имитация интереса к слушателю (читателю), вовлечение его в реальный или «молчаливый» диалог; создание атмосферы «мы с вами»; избегание прямого несогласия (не «Нет», а «Да, но…»).
К «стратегиям негативной вежливости», в частности, относится «безличность», обобщенность утверждений (не «не курите», а «у нас не курят») и т. д.
К стратегиям вуалирования, особенно важным для журналиста, в частности, относятся: намеки через ассоциации; ирония; многозначная метафора («Гарри – настоящая рыба»: скользкий? холодный? хорошо плавает?); сознательная неопределенность («кому-то сегодня сильно достанется» – всем ясно, кому…) и т. д.
Можно ли сформулировать для журналиста своего рода «катехизис» – список прямых указаний (рекомендаций и, так сказать, запретов), буквальное соблюдение которых гарантирует «защищенность» текста?
Мы полагаем, что нет.
Во-первых, журналист попадет тогда в положение знаменитой сороконожки, которую спросили, какой ногой она сделает следующий шаг, после чего, задумавшись об этом, она вообще не смогла сделать ни одного шага. Другой вопрос, что у журналиста должна быть общая установка на терпимость (толерантность), взаимность (паритетность) и самоограничение. Также другой вопрос, что, прежде чем дать своему тексту дальнейший ход, журналист (или редактор) обязан осуществить своего рода самоцензуру, по возможности выявив и устранив все то в этом тексте, что выводит его в «зону высокого риска».
Во-вторых, даже если журналист все это проделает, никакой гарантии никто дать не может. С одной стороны, всегда остается вероятность, что какой-то «рисковый» момент в тексте останется незамеченным. С другой стороны, истец, адвокат, эксперт, судья – тоже люди, причем (это относится прежде всего к истцу и его адвокату) со своими мотивами и интересами, противоречащими интересам журналиста и его защитника. Анализ материалов уже состоявшихся процессов по обвинению в унижении чести и достоинства свидетельствует, что и сторона истца, и суд, как правило, совершают довольно очевидные ошибки и просчеты, вызванные их некомпетентностью и одновременно ангажированностью. Предвидеть такие ошибки и просчеты, нередко даже несознательные, невозможно. Можно только уменьшить вероятность, уменьшить степень риска.
По-видимому, было бы очень полезно, если бы систематически проводились семинары для журналистов, где на конкретных текстах и судебных делах анализировались оптимальные (с точки зрения риска) стратегии работы журналиста над текстом и типичные ошибки.
Но ведь у этой проблемы есть и оборотная сторона. Нет ли возможности дать четкие рекомендации работникам правоохранительных органов, сталкивающимся с вопросами унижения чести и достоинства, клеветы, оскорбления в текстах СМИ?
Настоящий материал и есть попытка если не дать исчерпывающие рекомендации юристам, то, по крайней мере, обратить их внимание на невыясненность многих вопросов, неопределенность и субъективность основных понятий, неточности в трактовке ряда типичных ситуаций. На базе проделанного нами анализа, вероятно, можно написать специальный текст, адресованный именно и только работникам правоохранительных органов. Тем более, что они нуждаются в консультации специалистов по поводу еще одной проблемы, нами здесь не затронутой. Мы нередко приводим примеры из текстов политических выступлений и из газетных материалов левой оппозиции, где содержатся прямые оскорбления в адрес Президента РФ. Пока не было возбуждено ни одного дела в этой связи. Но всякое терпение имеет предел, и можно ожидать возникновения и таких правовых ситуаций.
Вернемся к конкретным научным проблемам, возникающим в правоохранительной практике. Итак: что такое ненормативная лексика и фразеология?
Главная проблема в том, что в это понятие вкладываются два различных содержания.