Экономика Феникса: Работа, жизнь и деньги в новом ненормальном мире

Однако для 99,9 процента населения деньги всегда были простыми. Это то, что вам нужно заработать, чтобы заплатить за вещи. Чем больше у вас денег, тем больше вы можете купить, сейчас или в будущем. Вы, ребята, беспокоитесь об онтологии богатства, а я буду беспокоиться о том, как заплатить за квартиру в этом месяце.

Даже во время кризисов такое представление о деньгах остается незыблемым. Я начал свою карьеру финансового блогера благодаря тому, что в течение многих лет писал о кризисах суверенного долга - вспомните Мексику в 1994 году, Корею в 1997 году, Россию в 1998 году, Эквадор в 1999 году, Аргентину в 2001 году и так далее и тому подобное. Одной из определяющих черт таких кризисов является то, что страна заняла деньги у кредиторов частного сектора (вспомните Citibank), а также напрямую у других стран (вспомните Францию), а затем оказалась в ситуации, когда она не может расплатиться со всеми полностью и в срок. Что она должна делать?

Страны-кредиторы, крупнейшей из которых часто является США, в совокупности называются Парижским клубом. У них есть особый способ думать об этом вопросе, который они формулируют следующим образом: Выручка или залог?

В рамках программы спасения страны-кредиторы позволяют странам-должникам перенести свои двусторонние долги, то есть суммы, которые они должны правительствам других стран, и даже иногда предоставляют полное списание части долга. Поскольку сумма задолженности перед другими странами таким образом уменьшается, у пострадавшей от кризиса страны появляется больше возможностей продолжать обслуживать свои долги частного сектора: облигации и кредиты, принадлежащие таким компаниям, как BlackRock или JPMorgan Chase. Таким образом, "спасение" - это не только спасение страны-должника, но и спасение частных кредиторов стран-кредиторов. Таким образом, кризис не распространяется из банковского сектора страны, попавшей в беду, на банковский сектор более богатых стран.

При bail-in, напротив, страны-кредиторы настаивают на том, что любое списание долга, которое они предлагают, должно быть встречено "сопоставимым обращением" со стороны глобальных банков и остального частного сектора. Все несут убытки, что, в свою очередь, способствует тому, что банки и инвесторы в облигации проводят домашнюю работу по странам, прежде чем предоставлять им кредиты, а не просто полагают, что если что-то пойдет не так, их все равно выручат.

В этой системе существует бесчисленное множество сложностей, о которых я не буду вам рассказывать, и споры о том, как правильно и справедливо поступить в той или иной ситуации, могут быть очень жаркими. Но общая модель проста. Существует конечный запас ценных денег, часть из которых контролируется правительствами, а часть - частным сектором. Эти учреждения готовы дать эти деньги в долг, но они хотят получить их обратно с процентами. В зависимости от того, насколько системообразующей является страна-заемщик и сколько денег она заняла, невозврат денег может привести к многочисленным кризисам в странах по всему миру, поэтому все агрессивно борются за то, чтобы получить то, что они считают своей справедливой долей из того, что может быть предложено. Деньги - это поле битвы, константа, данность; все стороны играют по их правилам.

Однако в 2008 году эта концепция денег начала рушиться. Классически, если правительство США хотело поддержать американские банки, оно делало это, поддерживая проблемных заемщиков - направляя деньги в сторону должников. Например, в конце 1980-х годов Казначейство США организовало выпуск так называемых облигаций Брейди на миллиарды долларов, названных в честь тогдашнего министра финансов Ника Брейди. Эти облигации представляли собой суверенный долг латиноамериканских стран, но они были частично гарантированы казначейскими облигациями, выпущенными США, и рефинансировали кучу сомнительных кредитов, которые, если допустить дефолт, сделали бы несостоятельной большую часть американской банковской системы.

Затем это стало стандартной схемой действий: В 1994 году, например, министр финансов Роберт Рубин открыл непонятный фонд под названием "Биржевой стабилизационный фонд" для спасения Мексики, что, конечно же, было скрытым спасением кредиторов Мексики, которые в значительной степени были американскими банками. Суть в том, что США нужна была определенная сумма денег, чтобы осуществить спасение, поэтому они пошли искать деньги, нашли их и использовали.

Во время финансового кризиса эта программа была отменена. Снова возникла огромная куча плохих кредитов - в данном случае субстандартных ипотечных кредитов. И снова, если бы эти ипотечные кредиты стали плохими, это более чем уничтожило бы капитал большинства крупных американских банков, а также многих мелких банков. Поэтому очевидным шагом было поддержать субстандартных заемщиков, реструктурировав их долги таким образом, чтобы заемщики сохранили свои дома, а банки остались на плаву.