Экономика каменного века

Вот один из примеров этой геополитики мятежа: Каланиопу'у, верховный вождь большого острова Г авайев — тот самый, который был дядей по отцу и предшественником Камеамеа I, — одно время содержал двор в районе Кона на юго­западе. Но, как сообщает предание, «скудость запасов продовольствия спустя какое-то время вынудила Каланиопу'у переместить свою свиту в район Коала (на северо-западе), где его штаб-квартира была установлена в Капаау» (Pomander, 1878-85, vol. 2, p. 200). Ситуация, вызванная нехваткой пищи в Кона, повторилась теперь в Коала: «Здесь продолжалась та же экстравагантная, laissez-faire [здесь: дай себе волю. — Примеч. пер.], политика „ешь и радуйся", какая начиналась в Кона, и среди приближенных вождя и земледельческих работников, „mofcaoinona", стало проявляться много ропота и недовольства» (там же). Местный ропот отдавался эхом в виде отдаленного шума из внешнего района Пуна, с противоположного края острова, с северо-востока. Две фракции в определенный момент объединились, и история приняла традиционную Олимпийскую форму — рассказ о битве, начавшейся между большими вождями. Главными бунтарями были Имакакалоа из Пуна и некто Ну'уану, вождь Ка'у, который до этого жил в Пуне, но сейчас был приглашен ко двору Каланиопу'у. Эти двое, как пишет Форнандер, были «главарями и вдохновителями» смуты. Житель отдаленной Пуны, Имакакалоа «открыто сопротивлялся указам Каланиопу'у и его запредельным претензиям на все виды собственности». Ну'уану же, принадлежавшего к правящей верхушке, «сильно подозревали в одобрении растущего недовольства» (там же). Н»этот раз, однако, боги были на стороне Каланиопу'у. Ну'уану погиб от зубов акулы, а Имакакалоа после ряда 1 i у сражений попал в ловушку, был захвачен в плен и по всем правилам принесен в жертву.

⁸⁰ Хакау описан еще одним собирателем преданий как «жадный, безбожно обирающий и вождей, и народ» (Pomander, 1878-85, vol. 2, p. 76).

вождями и подвластными им территориями были транспонированной формой постоянной и главной борьбы за труд домохозяйств — борьбы, в которой решалось, будет ли этот труд направлен преимущественно на удовлетворение скромных нужд жизнеобеспечения самих домохозяйств или же более интенсивно задействован в политической организации. То, что вожди обладали правом облагать налогами экономику домохозяйств, не оспаривалось. Проблема заключалась, с одной стороны, в ограничении этого права обычаем, сложившимся в данной системе, и, с другой стороны, в регулярном его нарушении, обусловленном острой необходимостью системы. Гавайская вождеская организация дистанцировалась от народа, хотя и никогда определенно не разрывала отношений родства. Эти примитивные узы между правителем и подчиненными оставались в силе, а с ними — обычная этика реципрокности и щедрости вождя⁸¹. Д. Мало говорит об обширных складах продовольствия, имевшихся у правящих вождей, что они «были средствами поддержания удовлетворенности в народе, чтобы тот не покинул своего короля»; то же говорится и в следующем отрывке, замечательном также своим политическим цинизмом: «как крыса не покинет кладовку... пока она думает, что там есть еда, так и народ не покинет своего короля, пока думает, что в его закромах есть еда» (Malo, 1951, р. 195).

81

О генеалогических идиомах cм. 1951?p.52

Другими словами, повинности, налагаемые вождем на экономику домохозяйств, имели моральные ограничения, соответствующие конфигурации родства в данном обществе. До определенных пределов они были долгом по отношению к вождю, но, выходя за эти пределы, становились его произволом. Организация устанавливала приемлемые пропорции в распределении труда между домашним сектором и сектором вождя. Она также устанавливала терпимые пропорции между долей продукции населения, отходившей к вождю, и долей, перераспределяемой среди населения. Она могла допустить только некоторый дисбаланс в этих делах. При этом должны были соблюдаться определенные приличия. Отбирание чего-либо силой не похоже на традиционный дар, а причитающаяся вождю доля — не должна быть грабежом. Вожди имели собственные земли, специально отведенные для обеспечения их нужд, а также регулярно получали многочисленные подарки от народа. И когда люди правящего вождя отбирали у народа свиней и опустошали огороды, «makaamana не нравилось такое поведение короля» — это было «тиранией», «надругательством властей» (Malo, 1951, р. 196). Вожди проявляли слишком большую склонность эксплуатировать makaainana: «Эта жизнь была изма­тывающей... их часто гоняли туда-сюда, заставляя выполнять ту или иную работу для властелина земли» (р. 64). И пусть правитель поостережется: «В прежние времена люди воевали с плохими королями». Вот таким образом система определяла и поддерживала предельную норму интенсификации домашнего производства политическими средствами и для общественных целей.