Экономика каменного века

Мало, Камакау и другие хранители гавайских преданий привычно говорят о верховных вождях как о «королях». Но вся беда как раз в том, что они не были королями. Они по большому счету не порвали с народом в структурном отношении, так что нанести оскорбление этике родства они могли, только рискуя встретить массовое недовольство. И так как они не имели монополии на использование силы, было весьма вероятно, что общее недовольство обрушится как раз на их головы. В сравнительно-исторической перспективе, огромным недостатком гавайской организации была именно ее примитивность: она не была государством. Ее дальнейшее развитие могло бы быть обеспечено только путем эволюции именно в этом направлении. Гавайское общество обнаружило ограничения в возможностях наращивать производство и развивать политическую систему, потому что уровень, которого оно достигло, но который не смогло превзойти, являлся пределом примитивного общества как такового.

ДУХ ДАРА

Знаменитый «Очерк о даре» Марселя Мосса навеки стал его бесценным даром науке. Казалось бы, такой ясный, не содержащий секретов даже для новичка, он остается для антрополога du metier неисчерпаемым источником глубоких идей, стимулирующих мысль. Как будто хау этой книги заставляет возвращаться к ней снова и снова, чтобы, быть может, обнаружить некий новый и ранее даже не подозревавшийся смысл или же — вступить в диалог, который, как кажется, отражает мысли читателя, а на самом деле лишь отдает дань оригиналу. Эта глава представляет собой идиосинкратическую попытку такого диалога, причем она не оправдана ни специальным изучением этнографии маори, ни штудированием трудов философов (в первую очередь это Гоббс и Руссо), цитируемых столь обильно. И все же, размышляя над представлением маори о хау и идеей общественного договора, возникающей снова и снова на протяжении всего «Очерка», можно увидеть в другом свете некоторые фундаментальные черты примитивной экономики и политики. Быть может, такое их высвечивание искупит чрезмерную пространность последующих комментариев.

«Explication de texte»***

Основная мысль «Очерка о даре» связана с традиционным понятием маори о хау, которое Мосс представляет как «дух вещей, в особенности леса, а также дичи, в нем обитающей» (Mauss, 1966 р. 158).[83] [84] Маори лучше других архаических племен, а идея хау — лучше любых подобных представлений отвечает на основной вопрос «Очерка», который Мосс предлагает рассмотреть «a fond» : «Каков тот принцип права или выгоды, который в обществах примитивного или архаического типа требует, чтобы принятый дар был возмещен? Какова та сила, содержащаяся в подаренной вещи, которая заставляет получателя отдарить подарок?» (там же, р. 148). Этой силой является хау. Это не просто дух foyer , но и дух жертвователя подарка. Т ак что даже если дух попытается вернуться к своему хозяину, пока подарок не возмещен, это все равно дает жертвователю опасную мистическую власть над получателем.

Логически, хау объясняет лишь то, почему подарки возмещаются. Из ИМ ют непосредственно императивы, которые Мосс считал движущими СИЛМ1 реципрокации: прежде всего, обязанность давать и обязанность получать. По сравнению с обязанностью возмещать, эти аспекты Мосс рассмотрел вкратце, и не всегда отделяя от хау: «Эта жесткая комбинация симметричных и противоположных ARM ностей перестает казаться противоречивой, если понять, что она состоит «R из сплетения спиритуальных связей между вещами, которые воспринимают! вестной степени духовные существа, и людьми и группами, которые взаиШ как в известной степени вещи» (там же, р.163).

Между тем, хау маори поднято до статуса общего объяснения: проТМ принцип реципрокности в Меланезии, Полинезии и на Северо-Западио^Л Америки, связующая функция римского traditio, ключ к объяснению дар«НИ(& дуистской Индии — «Что есть ты, есть я; становясь на сегодняшний день fl| стью, давая тебе, я даю самому себе» (там же, р. 248). е