Экономка с прицепом для Генерала-Дракона (СИ)

— Я виноват, — говорит он шёпотом. — Я не смог заставить себя поверить. В своё счастье.

Сердце вырывается из груди, по телу разрывается дрожь, мне хочется прижаться к его твёрдой груди, потребность практически физическая. Кажется, что если этого не произойдёт, я умру…

Но язык мой — враг мой.

— А это разве мои проблемы, господин? — усмехаюсь.

А генерал смеётся в ответ и… целует меня. Поцелуй с драконом — словно падение в пропасть. Я обнимаю его за шею, приоткрываю рот, позволяя хозяйничать его языку… и пропускаю тихий стон удовольствия.

Блаженство кажется вечностью, я млею в его руках, позволяю его пламени плясать в моей крови.

Очень хочется, чтобы это никогда не прекратилось.

Но приходится заставить себя сбавить обороты.

Когда он отстраняется, чтобы пройтись горячим языком по моей шеи, я вцепляюсь в его плечи. От желания хочется плакать. Такого со мной никогда не было.

Но это всё эмоции.

Нужно не забывать о мире за дверью его покоев.

— Мой господин… если у меня есть выбор, то… Я не хочу становиться вашей любовницей.

Он не сразу, но отстраняется от меня. Выглядит слегка заторможенным. На полпути остановить процесс нелегко.

— Не хочешь?

Глава 17

Мастер Варден, генерал-дракон, мой хозяин, мой господин. Он окидывает меня на мгновение похолодевшим, жёстким взглядом. Поднимается с кровати и вдруг говорит:

— Тот рыжий повар, который готовил для тебя еду… — начинает и заминается, будто бы не уверен, стоит ли продолжать.

— Да… — отзываюсь. — Он куда-то совсем запропастился. Гилмор никак не хочет мне говорить, что случилось. А это ей совсем несвойственно…

Я торопливо поправляю платье и волосы. Лицо почему-то только сейчас начинает гореть из-за смущения. Надеюсь, что дракон этого не заметит.

Он подходит к окну, руки в замке за спиной, прямая широкая спина, запрокинутая голова…

О чём думает?

Почему у меня чувство такое, будто бы кто-то кинул в комнату бомбу. И она вот-вот и взорвётся!

— Кроме Гилмор… Очень многие слуги, с которыми ты общалась в замке… — он оборачивается и пронзает меня взглядом синих глаз. — Они мертвы.

— Ч-что?

Я холодею. Действительно, в замке много странных, молчаливых слуг, которых я видела лишь единожды.

Я пыталась обсудить это со служанкой, но она всё время норовила перевести тему.

А у меня обычно так много дел, что даже такие странности отходят на второй план.

— Замок этот столетиями принадлежал моему роду. Здесь много… призраков. Но не моей семьи. Слуги давали клятву верности артефакту, сердцу замка. Отпечаток их души навсегда останется здесь. И видеть их могут лишь те, кого замок принял. Принял как часть семьи.

В его словах горечь.

Я поднимаюсь с постели.

— Что это значит?

— Моя эрилэ никогда не видела здесь мёртвых слуг, — чеканит Алан.

Я закусываю щёку изнутри, пытаясь вспомнить, что значит это слово.

Истинная. Это не имя его жены. Это значит то, что она его истинная.

Но всё-таки… почему он с такой болью обо всём этом говорит?

— Возвращайся в свои покои, Варя, — припечатывает вместо ответа, больше не глядя на меня. — Мне нужно подумать.

И я ухожу.

Чувствуя, что сейчас решается моя судьба.

Глава 18

Вернувшись в нашу с Пелагеей уютную комнату и застав дочь спящей, ужасно уставшая, я всё же целую вечность не могу уснуть.

Слишком сильно перенервничала рядом с генералом.

Он всегда казался мне сильным и загадочным. Но что-то такое случилось между нами за последние дни, что заставило равновесие его души пошатнуться.

Я видела, как сильно он сожалеет, что заставил меня волноваться. Может быть, именно из-за этого так сильно омрачилось его настроение. Жёсткому мужчине непривычно открывать в себе новые грани. Осознавать, что и он может быть растерян, что его всё-таки можно застать врасплох.

Его руки всё ещё ощущались на моём теле, и это тоже не давало заснуть.

Переключиться помогли только мысли о любимой доченьке. Как же нам повезло в новом мире! Я, приподнявшись на локотке, наблюдаю, как дочка тихонько посапывает. Она каким-то чудом даже чуть-чуть поправилась, на щёчках нежный здоровый румянец, а светлые мягонькие волосы будто бы светятся изнутри. О, ей так идёт новый мир!

Мир, где каждый день будет наполнен радостью, где мама рассказывает сказки, Алан носит на руках и дарит подарки, учитель завораживает своими историями.

Она уже редко вспоминает о Глебе и всё чаще рассуждает об Алане.

Когда я заметила это, мне стало спокойно и легко на душе.

Каким бы козлом ни был мой бывший муж, он всё же её отец, и я боялась, что ребёнок, который ещё многого не понимает, будет скучать.

Конечно, Глеба и без того не должно было быть в нашей жизни, но он был.

А сейчас у него нет ни малейшего шанса ещё хоть раз увидеть Пелагею.

И моя девочка счастлива.

А это значит, что всё правильно.

Только успокоенная этими мыслями я засыпаю, обнимая дочь.

И просыпаюсь, когда она ещё спит. Конечно, в теле чувствуется ватная невыспанность, но не разбитость. Я слишком взбудоражена предстоящим днём.