Экскалибур

— Ох, нет, — запротестовала Кайнвин, отворачиваясь. Гвидр поморщился, и я обнял мальчика за плечи.

Фергал взвыл, бросая вызов ночи, и поднял над головою и ягненка, и нож. Завизжал снова — и яростно обрушился на ягненка: он рубил и кромсал крохотное тельце тупым, неуклюжим лезвием, а ягненок бился все слабее и блеял, зовя мать, та безнадежно отзывалась из загона, а кровь между тем стекала с шерстки и заливала запрокинутое лицо Фергала и растрепанную, украшенную костями и лисьим мехом бороду.

— Радуюсь я, что не живу в Деметии, — шепнул мне на ухо Галахад.

Я оглянулся на Артура. Пока совершался этот вопиющий обряд, в глазах его отражалось глубокое отвращение. Но тут Артур заметил, что я за ним наблюдаю, и лицо его окаменело. Арганте, жадно приоткрыв рот, подалась вперед, чтобы лучше видеть. Мордред широко ухмылялся.

Наконец ягненок испустил дух, и Фергал, к вящему нашему ужасу, принялся расхаживать по двору, встряхивая тушкой и выкрикивая молитвы. Капли крови летели во все стороны. Я прикрыл Кайнвин своим плащом, и вовремя: друид, с залитым кровью лицом, приплясывая, прошел мимо нас. Артур явно понятия не имел, что намечается эта варварская бойня. Он, по всей видимости, полагал, что новобрачная предварит пиршество церемонией куда более чинной, а обряд без его ведома превратился в кровавую оргию. Все пятеро ягнят были безжалостно убиты, а когда черное кремневое лезвие полоснуло по глотке в последний раз, Фергал отступил назад и жестом указал на обруч.

— Нантосуэлта ждет вас, — крикнул он нам, — вот она! Придите к ней! — Друид явно ожидал хоть какого-то отклика, но никто из нас не двинулся с места. Саграмор глядел на луну, Кулух ловил вошь в бороде. По краям обруча плясали язычки пламени, и обрывки горящей соломы, кружась на ветру, опускались туда, где на камнях двора валялись искромсанные окровавленные трупики. И никто из нас так и не пошевелился.

— Придите к Нантосуэлте! — хрипло призывал Фергал.

Арганте встала. Сбросила негнущийся золотой плащ, оставшись в простеньком синем шерстяном платьице: в нем она выглядела совсем по-детски. Бедра у нее были узкие, мальчишеские, ручки — маленькие, и нежное личико — белое, как шерсть ягнят до того, как черный нож забрал их маленькие жизни. Теперь Фергал обращался только к ней.

— Приди, — тянул он нараспев, — приди к Нантосуэлте, Нантосуэлта призывает тебя, приди к Нантосуэлте, — мурлыкал он, ведя Арганте к ее богине. Словно в трансе, Арганте медленно шла вперед: каждый шаг давался ей с трудом, так что она то и дело останавливалась, а друид все манил и манил ее дальше. — Приди к Нантосуэлте, — твердил свое Фергал, — Нантосуэлта зовет тебя, приди к Нантосуэлте.

Арганте шла с закрытыми глазами. Для нее, по крайней мере, этот миг был исполнен благоговения, хотя все прочие, как мне кажется, чувствовали себя неловко. Артур потрясенно глядел на жену, и неудивительно, ибо по всему выходило, что он просто-напросто обменял Изиду на Нантосуэлту. А вот Мордред, некогда обещанный в мужья Арганте, так и пожирал глазами бредущую вперед девушку.

— Приди к Нантосуэлте, Нантосуэлта зовет тебя, — подгонял ее Фергал, и теперь его голос звучал пародией на женский визг.

Арганте дошла до обруча, жар догорающего пламени дохнул ей в лицо, она открыла глаза — и словно бы удивилась, оказавшись перед огнем богини. Оглянулась на Фергала, проворно нырнула в дымное кольцо — и просияла победной улыбкой. Фергал зааплодировал ей, приглашая всех прочих присоединиться к ликованию. Мы вежливо похлопали — но вот Арганте опустилась на корточки перед мертвыми ягнятами, и вынужденные рукоплескания стихли. В гробовой тишине она погрузила точеный пальчик в одну из ножевых ран. Вытащила, подняла повыше, дабы все убедились: кончик в крови. Повернулась так, чтобы Артуру было лучше видно. Пристально глядя на мужа, открыла рот, обнажив мелкие белые зубки, медленно вложила палец между зубами, сомкнула губы. И обсосала дочиста. Гвидр, не веря глазам своим, таращился на мачеху. Арганте была немногим старше его. Кайнвин передернулась, крепче сжала мою руку.

Но и это было еще не все. Арганте развернулась, снова омочила палец в крови и ткнула им в горячую золу обруча. Не вставая, задрала подол синего платья и умастила кровью и пеплом бедра — чтобы наверняка стать матерью. Она рассчитывала, воспользовавшись могуществом Нантосуэлты, основать собственную династию, и все мы стали свидетелями ее честолюбивых замыслов. Арганте вновь зажмурилась, словно в экстазе, а в следующий миг обряд закончился. Она встала, извлекла руку из-под платья, поманила Артура. Впервые за весь вечер она улыбалась, и я вдруг увидел: она прекрасна, но это жесткая красота, по-своему столь же непреклонная, как у Гвиневеры, но не смягченная буйством золотых Гвиневериных волос.

Арганте вновь поманила Артура: по всей видимости, ритуал требовал, чтобы и Артур тоже прошел через обруч. Мгновение он колебался, затем оглянулся на Гвидра и, не в силах более выносить этот суеверный фанатизм, встал и покачал головой.