Экскалибур

– С чего бы мне возражать?

– Не то чтобы я набивался к тебе в попутчики. Мне просто нужно в Думнонию. – Бард поправил серебряный обруч и, нахмурясь, воззрился на ухмыляющихся копейщиков. – А что, эти люди грести умеют?

– Конечно нет! – ответил за меня Балиг. – Это ж копейщики, ни на что полезное они не годны! Да вместе, ублюдки, все разом, поняли? Готовы? Вперед, навались! Весла вниз! А ну налегай! – Балиг покачал головой в комичном отчаянии. – Проще свиней выучить танцевать.

До открытого моря из Иски было миль девять, и расстояние это мы преодолели быстро: отлив и бурное течение реки несли лодку вперед. Уск тек промеж влажно мерцающих илистых берегов, что плавно поднимались к полям под паром, к голым лесам и к обширным болотам. По отмелям стояли плетеные верши, цапли и чайки поклевывали бьющегося лосося, застрявшего на мели в пору отлива. Жалобно перекликались красноногие травники, над гнездами взмывали к небу и камнем падали вниз бекасы. В веслах нужды почитай что и не было, течение и отлив стремительно влекли нас все дальше, а едва река влилась в Северн и по обе стороны от нас раскинулся бескрайний водный простор, Балиг с помощником подняли истрепанный бурый парус, в полотнище заплескался западный ветер, и лодка стрелой полетела вперед.

– Суши весла, – приказал Балиг моим людям, схватился за тяжелое прави`ло и радостно заулыбался, когда суденышко ударилось тупым носом в первую крупную волну. – Море-то нынче разыгралось, господин, – весело закричал он. – А ну воду вычерпывайте! – заорал он моим копейщикам. – Мокро должно быть за бортом, а не в лодке. – Видя, как мне поплохело, Балиг ободряюще ухмыльнулся. – Три часа, господин, каких-нибудь три часа – и ты уже на берегу.

– Не любишь лодок? – догадался Талиесин.

– Терпеть не могу.

– Молитва Манавидану морскую болезнь как рукой снимает, – невозмутимо отметил он. Он навалил рядом с сундуком гору сетей и уселся рядом со мной. Свирепая качка ничуть его не беспокоила; напротив, пришлась ему по вкусу. – Прошлой ночью я спал в амфитеатре, – сообщил он. – Хорошо там, – продолжал он, видя, что я не в силах даже ответить. – Ряды сидений служат башней снов.

Я глянул на барда; при последних его словах тошнота немного схлынула, ибо мне вспомнился Мерлин, некогда владевший башней снов на вершине Тора, в Инис-Видрине. Мерлинова башня представляла собою полое деревянное сооружение, что, по его словам, многократно усиливало послания богов. Понятно, что римский амфитеатр Иски с его высокими рядами сидений над выровненной песчаной ареной вполне мог послужить той же цели.

– Ты видел будущее? – с трудом выдавил из себя я.

– Отчасти, – признался Талиесин, – а еще прошлой ночью я встречался во сне с Мерлином.

При упоминании этого имени свистопляска в моем брюхе окончательно улеглась.

– Ты говорил с Мерлином?

– Мерлин говорил со мной, – поправил меня Талиесин, – но слышать меня он не мог.

– Что он сказал?

– Больше, чем я вправе открыть тебе, господин, и ничего такого, что тебя бы порадовало.

– Что же? – потребовал я.

Бард ухватился за ахтерштевень: лодка взмыла вверх на гребне крутой волны. Брызги полетели от носа во все стороны и окатили тюки с нашими доспехами. Талиесин заботливо спрятал арфу под одеждой и коснулся серебряного обруча на выбритой голове, проверяя, на месте ли.

– Думается мне, господин, ты плывешь навстречу опасности, – невозмутимо проговорил бард.

– Это послание от Мерлина, – спросил я, дотрагиваясь до железной рукояти Хьюэлбейна, – или одно из твоих видений?

– Всего лишь видение, – признался Талиесин, – и, как я однажды объяснял тебе, господин, куда лучше ясно видеть настоящее, нежели пытаться рассмотреть хоть что-нибудь определенное в видениях будущего. – Он помолчал, тщательно обдумывая свои слова. – Ты, как я понимаю, не получил еще верного известия о смерти Мордреда?

– Нет.

– Если мои видения не солгали, – промолвил бард, – тогда король твой вовсе не болен, но выздоровел. Я могу ошибаться; воистину, я молюсь о том, чтобы мне ошибиться, но не было ли тебе каких примет?

– О смерти Мордреда? – спросил я.

– О твоем собственном будущем, господин.

Я призадумался. Вспомнил вздорное гадание на рыбачьей сети, подсказанное скорее суеверными страхами, нежели богами. Пугало другое: крохотный сине-зеленый агат в кольце, подаренном Эллой Кайнвин, выпал и потерялся, а еще у меня украли один из старых плащей. Оба происшествия можно было счесть дурной приметой либо досадной случайностью. Как знать? Ни та ни другая потеря не казалась такой уж судьбоносной, чтобы рассказывать о ней Талиесину.

– За последнее время меня ничего не беспокоило, – сказал я.