Экскурсия по Лондону (СИ)

— Эта картина символизирует… — неуверенно начал он, надеясь, что вдохновение придет по ходу объяснений, — что жизнь вообще болезненная штука, — глубокомысленно выдал он, водя взглядом по дурацкому темному полотну. — Укус ящерицы приведен здесь для примера. Ведь этого юношу мог укусить кто угодно, в мире полно злобных существ, но его укусила любимая ящерица. И картина как бы говорит нам о том, что тот, кому ты полностью доверял, сделал тебе неожиданно больно. Но он причинил эту боль не специально. И хоть ты шокирован, но ты должен уметь терпеть эту боль и научиться его прощать. Правда, это не помешает ему в следующий раз сделать тебе еще больнее, — только из-за того, что Гарри пристально водил глазами по картине, судорожно прикидывая в уме, что бы еще соврать, он не заметил, как растерянно замерла Гермиона, молча открывая и закрывая рот, и как Малфой метнул на него быстрый болезненный взгляд.

— Гарри, — растерянно позвала его подруга, и Гарри, очнувшись, увидел их странные лица.

— Что? — он недоуменно посмотрел на встревоженное лицо Гермионы и странное нечитаемое выражение на малфоевской бледной физиономии.

Почему у них такие странные лица? Ему казалось, что он все отлично придумал.

— А ты вообще уверен, что это парень? — Малфой, резко отвернувшись от Гарри, снова занялся изучением картины.

— Так написано же… — Гарри, глядя на жеманно-растопыренные пальчики, тоже сильно засомневался в принадлежности этого существа к мужскому полу, но не говорить же такое вслух при Малфое.

— Это же Караваджо, — снова встряла в разговор вездесущая Гермиона. — А он известен своими… ммм… нетрадиционными отношениями с мужчинами. — Вот и искал натурщиков по своему вкусу.

— Ты хочешь сказать, он был гей? — Гарри изумленно уставился на подругу. — Но он же такой известный, — растерянно промямлил он. — Вон, даже картина в музее висит! — принципы, вбитые с детства дядей Верноном, не допускали таких вариантов.

Гермиона мученически закатила глаза в потолок:

— Гарри, да никого никогда не волновала ориентация мастера, если он создавал шедевры.

— А ты имеешь что-то против геев, Поттер? — раздался сбоку холодный голос. — Золотой Мальчик и национальный герой к ним плохо относится?

Гарри бросил на Малфоя уничижительный взгляд:

— Я к ним вообще-то не отношусь, — презрительно выплюнул он, и не понимая, что фраза получилась двусмысленной, дернул плечом, впервые осознавая, что он к ним, и правда, никак не относится. Ну есть они и есть — кому какое дело, кто кого любит? Кроме того, что, наверное, это ужасно глупо — любить мужчину. Вот, например, какой идиот полюбит Малфоя?

Гарри невольно бросил на него быстрый взгляд и удивился, что лицо у того стало внезапно каким-то потерянным. Удивившись такой перемене, Гарри невольно задержался взглядом на длинных, опущенных в пол темных ресницах, которые составляли яркий контраст с белоснежными волосами, на чуть заметном румянце на скулах и на прикушенной в досаде нижней губе. Надо же, какой он, и правда, красивый. Гарри, словно впервые, разглядывал точеные черты породистого лица, которые даже здесь в галерее среди мировых шедевров и окружающей их красоты, невольно останавливали взгляд на себе. Повезло же мерзавцу таким уродиться.

Малфой неожиданно вскинул на него злые обиженные глаза, и Гарри тут же отвел взгляд в сторону, понимая, что непозволительно засмотрелся на врага.

— Давайте догоним наших, — неожиданно громко сказала Гермиона и, схватив Гарри за запястье, резко потянула его за собой. — Малфой, не отставай! Еще не хватало, чтобы ты потерялся! — коротко приказала она.

— Да иди ты, — раздраженно откликнулся тот, но Гарри снова расслышал в его голосе настоящую горечь.

***

Пока они брели к катеру, который дожидался их на реке, чтобы отвезти в королевскую обсерваторию, Гарри успел шутливо потолкаться с Роном, поболтать с Гермионой и выслушать три анекдота от Симуса, но так и не смог понять, чего ему не хватает. Душа была не на месте, словно он потерял что-то важное. Наконец, Гарри не выдержал и оглянулся, пытаясь понять, что с ним не так. И, конечно же, снова уткнулся глазами в Малфоя.

Тот, видимо, все еще расстроенный разговорами в галерее, шел следом за всеми угрюмый и злой. И совершенно один.

Гарри неожиданно захотелось подбодрить врага, из-за чего бы тот ни расстроился. Он знал, как никто, что такое тоскливое одиночество. Да и вообще, при взгляде на Малфоя на душе сразу стало как-то правильно и спокойно. Не успев додумать эту мысль до конца, Гарри притормозил, и, пропуская всю процессию вперед, поравнялся со слизеринцем.

— Ты в курсе, что теперь я буду сидеть у окна? — нахально поинтересовался он у Малфоя.

Драко вскинул на него недоверчивые глаза:

— Поттер, я надеюсь, ты не собираешься снова усесться со мной? — хмуро спросил он, но в его голосе прозвучали какие-то странные нотки, будто он… обрадовался?

Гарри пожал плечами.