Экслибрис. Лучшие книги современности

Уайтхед повествует о жизни девушки-рабыни по имени Кора. Рискуя всем в погоне за свободой, она бежит с плантации в Джорджии, где родилась, во многом повторяя путь матери Мэйбл, которая поступила так же много лет назад.

Кору и ее друга Цезаря преследует фанатичный, похожий на инспектора Жавера[68] охотник на беглых рабов по имени Риджуэй. После не увенчавшихся успехом поисков Мэйбл он еще более решительно стремится выследить ее дочь и уничтожить сеть аболиционистов[69], которая помогла ей. В путешествии из Джорджии через Южную Каролину, Северную Каролину, Теннесси и Индиану Коре предстоит ускользнуть не только от Риджуэя, но и от других охотников за головами, доносчиков и линчевателей. Ей помогают несколько преданных «железнодорожников», готовых рисковать жизнью, чтобы спасти девушку.

Как и ранние романы автора «Интуитивист» («The Intuitionist») и «Дни Джона Генри» («John Henry Days»), «Подземная железная дорога» демонстрирует непринужденную способность Уайтхеда сочетать беспощадный реализм с присущей сказкам аллегорией, откровенное — с поэтическим.

Автор показывает эмоциональные последствия рабства: страх, унижение, потерю достоинства и контроля. Описывает повседневную жестокость жизни на плантации, где Кора подвергается групповому изнасилованию, где порки (сопровождаемые протиранием перцовой водой, чтобы усилить боль) — обычное дело. На протяжении многих лет, пишет Уайтхед, Кора «видела висевшие на ветвях деревьев тела, которые расклевывали грифы и вороны. Видела женщин, с которых спускали шкуру ударами плетки-девятихвостки, так что обнажались кости и мясо. Видела трупы, жарившиеся на кострах, видела тех, кого жарили заживо. Видела ступни ног, отрубленные за побег, и кисти рук, отсеченные за воровство».

В путешествии Кора открывает для себя, что свобода иллюзорна и в более северных штатах. Девушка постоянно опасается патрулей, ищущих беглых рабов, так как у них есть право «ради общественной безопасности стучаться в любую дверь либо с ордером на арест, либо просто с обыском».

События романа находят отражение и сегодня, учитывая шокирующее количество убийств полицейскими безоружных чернокожих мужчин и мальчиков, участившиеся случаи депортации иммигрантов, нацеленную на меньшинства политику «останови и обыщи» и расистский тон в речах президента Трампа, который расширяет возможности сторонников превосходства белой расы. Уайтхед не проводит подобных параллелей. Ему это и не нужно. То, что он рассказывает на страницах книги, — это предыстория несправедливости, от которой продолжают страдать афроамериканцы и иммигранты, но предыстория лишь в том смысле, как выразился Фолкнер, что «прошлое не мертво. Оно даже не прошлое».

Вчерашний мир Воспоминания европейца (1942) Стефан Цвейг

Мемуары австрийского писателя Стефана Цвейга «Вчерашний мир» — это элегия о потерянном мире, в котором прошла его юность в Вене на рубеже XIX и XX веков. Это также напряженное повествование об ужасах, которые обрушились на Европу во время Первой мировой войны, за которой, после всего лишь краткой интерлюдии, произошло разрушительное восхождение Гитлера и погружение континента во Вторую мировую войну.

Более чем через три четверти века после выхода в свет книга читается как предупреждение о хрупкости цивилизации и о том, как быстро разум может уступить место «дичайшему за всю историю триумфу жестокости». Эта поучительная история как нельзя более актуальна сегодня, учитывая ослабление послевоенного либерально-демократического порядка перед лицом тревожного возрождения национализма и крайне правой политики в Европе и Соединенных Штатах.

Описание общества, которое Цвейг знал еще в детстве, а затем и как успешный автор в эпоху Веймарской республики, несомненно, задело за живое многих читателей в первые десятилетия XXI века. Автор писал о том, как рос в том месте и в то время, когда чудеса науки — победа над болезнями, «мгновенная передача человеческого слова на другой конец земли» — заставляли прогресс казаться неизбежным, и даже такие страшные проблемы, как бедность, «не казались больше непреодолимыми».

Цвейг вспоминал, что поколение его отца питало оптимизм (похожий на некоторые надежды народов после падения Берлинской стены в 1989-м): «Они искренне полагали, что границы и разногласия между нациями и вероисповеданиями постепенно сотрутся во всеобщем человеколюбии, а стало быть, всему человечеству суждены мир и безопасность — эти высшие блага».

В молодости Цвейг и его друзья часами сидели в кофейнях, обсуждая искусство, идеи и личные проблемы: «Первооткрытие именно последнего, самого нового, самого экстравагантного, необычного, чего еще никто не раскусил, — это было нашей страстью».