Экспансия

Пока с галер сходили и выстраивались пехотинцы, наместник, под закладывающий уши колокольный перезвон и шум многотысячной толпы, сумел-таки кратко поведать мне о грозных событиях дней минувших.

Узнал новые подробности о том, как разогнавшиеся на речной быстрине суда неожиданно для себя, на полном ходу, влетели в цепи, перетягивающие русло Каспли. Через несколько минут образовался жуткий затор. Сзади идущие лодки, не в силах быстро затормозить, врезались в уже застрявших товарок. Удары в корму были такой силы, что зачастую проламывали обшивку, приводя в конечном итоге к затоплению. И в довершение всех бед, свалившихся на полочан, по ним прямой наводкой отработала батарея двенадцатифунтовых чугунных единорогов. Бессчётная жалящая картечь, частые разрывы гранат и тысячи стрел быстро сделали своё дело. Не ожидавший ничего подобного враг просто опешил. Борта лодий и щиты насквозь прошивались картечью, а сверху на их головы сыпался не прекращающийся ни на минуту разящий дождь из стрел. Воины стали искать спасения в воде, но и там его не находили.

Пленники были разделены по национальному признаку: литовцы в качестве каторжан отправились в Дорогобуж на угольные копи. Пленённые полоцкие дружинники, совершив крестоцеловальную клятву, перешли на службу в формирующиеся новые ратьерские сотни.

Наконец, выстроившиеся на пристани полки, выслушав благодарственный молебен, устроенный церковным клиром во главе с епископом, по моему приказу, парадным строем промаршировали по Большой дороге насквозь через весь Смоленск: войдя в Днепровские ворота и выйдя из города через Духовские. Этот проход для пехотинцев был лучшей наградой – все они в этом пути чуть не потонули в море народной любви и обожания!

* * *

Воевод, думских бояр, некоторых служащих я собрал на пир в бывших хоромах посадника. Там владыка Алексий «обрадовал» меня посланиями из Киева и Константинополя. Ответка киевского митрополита, в связи с отменой взимания в княжестве церковной десятины, не заставила себя долго ждать. Причём митрополит известил константинопольского патриарха об отлучении от церкви смоленского князя, а византиец это отлучение не только подтвердил, но и мне персональную грамотку направил.

В своём послании патриарх писал: «Благороднейший великий князь смоленский Владимир, мерность наша узнала, что ты попранием вековечных устоев православной церкви ополчился против своих подданных христиан… за что преосвященный митрополит Киевский и всея Руси… отлучил тебя и сделал хорошо и правильно… ибо ты совершил тяжкий грех против своей веры и своего христианства, поэтому мерность наша имеет тебя отлученным за то злое деяние, и ты тогда только можешь получить от нас прощение, когда сознаешь, какое сделал зло, обратишься и раскаешься искренно и чистосердечно, и со слезами прибегнешь к своему митрополиту, прося у него прощения, и когда митрополит напишет об этом сюда, к нашей мерности…» и так далее. В конце патриарх грозил, что тело умершего отлученного даже земля не принимает.

В общем, напугали меня патриарх на пару с митрополитом просто до дрожи в коленях. Самое главное, что реально воздействовать на меня кроме своих слов и этих писулек они более никак не могли. Определённые меры против отравлений и покушений мною были уже давно апробированы. Стопроцентной гарантии они, конечно, не давали, но риск от подобных инцидентов, по моему мнению, сводили к минимуму.

А в Полоцком княжестве, вернее, в том «огрызке», что от него остался, набирали силу центробежные силы. Ещё раньше, задолго до вокняжения Святослава, от полоцкой земли отпали Минское, Друцкое, Изяславское, Городецкое и Логожское княжества. А сейчас этот список пополнился ещё и Витебским княжеством. В самом Полоцке на смену пришлым Ростиславичам, представителем которых был утонувший Святослав, к власти вернулась изначальная местная династия Изяславичей.

Мне такая ситуация была на руку. Чем раздробленнее княжество, тем легче будет его «съесть», а потом и «переварить». Мысли подобного рода были мною озвучены на военном совете:

– Ещё век назад единое и могучее Полоцкое княжество сейчас пребывает в намного более худшем по сравнению со Смоленском состоянии, вызванном полной децентрализацией власти.

– Верно, государь, сейчас стольный великокняжеский Полоцк, кроме своих ближайших окрестностей, ничего под собой не имеет, всё княжество рассыпалось на множество уделов.

– Я к чему клоню разговор, – я пристально оглядел всех присутствующих на военном совете. – Если всё пойдёт по плану, то брать мы будем не только сам Полоцк, но и другие бывшие полоцкие земли.

Совет загудел как растревоженный улей.

– Что, государь, и Ерсике с Кокнесом, что захватил рижский епископ, вертать будем? – с плохо скрываемым азартом в голосе спросил Клоч.

– Те земли, что уже успели оттяпать немцы и литовцы, пока трогать не будем, нам ни к чему сейчас с ними война.

После вводной лекции воеводы, со мной во главе, засели за военное планирование предстоящей операции. Соответствующий опыт мы все уже получили в недавней кампании на востоке.