Экспедиция «FAMOUS»

«Норуа» наваливает кормой на «Сиану». Расстояние между ними сокращается чуть ли не до метра. Судну-носителю надо бы дать несколько оборотов винтом, чтобы отойти от «Сианы», но этого нельзя сделать до тех пор, пока с ныряющего блюдца не будут сняты оттяжки с захватами и пока Массоль не перестанет восседать на спине «чудовища». Пятнадцать критических минут… Паке, напряженный до предела, свесился с кормы. Он бессилен что-либо сделать и знает это. Если маленькая «Сиана» стукнется о «Норуа», то произойдет катастрофа. Подводная полиэстеровая часть рассыплется, как спичечный коробок под ударом кулака.

^{_{Над водой видна только часть «Сианы». Справа выступает радарный отражатель, аппарат, производящий фотовспышку, и радиоантенна. Буи служат для поддержания ныряющего блюдца на поверхности до начала погружения.}}

Массоль ныряет в воду и снимает последние два захвата. Он поднимает руки вверх: задание выполнено. Его охватывает детский восторг. Массоль переваливается через борт шлюпки, и Бертело подхватывает его в охапку, как мешок с картошкой. Паке сразу же командует, не повышая голоса:

— Малый вперед!

Оставляя за кормой полосу пены, «Норуа» отходит от «Сианы» на 20 метров. Маневр окончен.

В конечном счете полный успех; всеобщий вздох облегчения… Воспоминание о 30 июня стирается.

Жарри и Паке поднимаются на мостик. Жарри в микрофон передает на «Сиану»:

— «Сиана», я «Норуа». Сейчас снимем понтоны.

Затем, обращаясь к Бертело, сидящему на корме шлюпки:

— Марсель, снимите понтоны!

Шопьян и Массоль направляются к понтонам, и вот уже они свободно плавают на поверхности.

— «Сиана», я «Норуа». Понтоны сняты, счастливого погружения, — говорит Жарри.

Из микрофона на командном пункте раздается серьезный голос Кьенци:

— «Норуа», вас поняли. Начинаем погружение.

«Сиана» уходит под воду; несколько секунд еще виднеется ее желтая поверхность и наконец растворяется в синеве…

Пригнувшись на своих креслах, Кьенци и Ле Пишон уткнули носы в иллюминаторы. Позади них, упираясь спиной в переборку, скрючился Скъяррон. Над их головами еще отчетливо прослеживается водная поверхность: нити серебристых пузырьков, бомбящих неразличимый экран, который отмечает раздел между очень чистой, очень бледной синевой моря и серо-белым цветом неба. А вот еще пузыри — эти вырываются из-под днища ныряющего блюдца. Они устремляются к поверхности, затем увеличиваются в объеме, сплющиваются, как ртутные шарики, и исчезают на границе между воздухом и водой.

Все молчат.

На 50-метровой глубине синева темнеет. Около иллюминаторов теснятся почти насквозь просвечивающие рыбки. Их не пугает этот огромный живой желтый организм. Он скользит вдоль их тесных рядов бесшумно, медленно… Незваный гость кажется безобидным: колебания воды, вызываемые им, не имеют ничего общего ни с ударной волной, которую посылают плавники громадных кашалотов, ни с той внезапной, гудящей, неистовой вибрацией, которая сопровождает нападение быстрых, словно молнии, тунцов на мирное стадо «пасущихся травоядных» (рыб, питающихся фитопланктоном) на глубине 100–200 метров, куда может проникнуть свет, обеспечивающий образование растительного корма в океанах.

Так на первом этапе погружения «Сиана» минует зону, где кишит жизнь, образуя настоящий «суп» из животных и растений, который любопытно было бы рассмотреть через увеличительное стекло: большинство из этих организмов невидимо глазу, но под линзами микроскопа или лупы они предстают в таком богатстве форм, какое только может вообразить себе человек. Они различаются и по расцветке — синие, розовые, ярко-красные… Образы, рожденные сюрреалистическим воображением…