Экспедиция идет к цели

Почти сразу же за щебнистой, гладкой, как стол, равниной пришлось ехать среди беспорядочного скопления невысоких холмов. Потом стали встречаться овраги. Немалых трудов стоило заставить верблюдов спускаться по их крутым склонам. Только к вечеру путники добрались до песков и заночевали в чахлых зарослях саксаула под прикрытием невысоких черных скал. Развели костер. Верблюды жевали солоноватые сочные ветви саксаула. Старые стволы этого корявого кустарника горели, как каменный уголь, и жар держался долго. Немного отдохнули — и снова в путь. Шли всю ночь. Валя держалась за луку седла, от беспрестанного покачивания ее мутило, и она не раз пожалела, что отправилась в эту поездку. Она с ненавистью смотрела на узкую, змеиную голову своего бактриана, на его бочкообразное туловище, силилась улыбаться Пушкареву, но улыбка была вымученная.

Утром путешественники засмотрелись на восход солнца. Окрестные скалы в лучах восходящего светила казались темно-багровыми. На юге, совсем рядом, четко рисовался высокий хребет, вершины которого были словно вылеплены из лазурита. По небу тянулись огневые полосы. Ничто не нарушало безмолвия пустыни. Только один раз над верхушками скал пролетел бурый гриф.

Пока Долгор и Тумурбатор кипятили чай, Тимяков и Пушкарев обследовали скалы. Там, на гладкой черной стене, оказались высеченными какие-то непонятные значки. Пушкареву и до этого случалось находить на камнях непонятные знаки. Каким народом и в какое время они были высечены — трудно было сказать. Но они словно напоминали, что и в те отдаленные времена человек стремился как-то запечатлеть свою мысль, свое восприятие окружающего мира. Александр решил зарисовать непонятные знаки в тетрадь, и вдруг рука его дрогнула: он увидел на скале грубо намалеванную белой масляной краской птицу Гаруду, пожирательницу змей. Краска успела слегка пожелтеть, но то была именно масляная краска. А внизу — знакомая ломаная линия-пила, рельефно выведенная все той же масляной краской.

— Значит, мы на верном пути, — сказал Тимяков. — Птица Гаруда и ломаная линия, как на том камне, — указатель, стрелка, одним словом: идти надо на северо-восток. Без подобных ориентиров здесь легко сбиться; бандиты ходят, как видим, по азимуту.

Открытие заинтересовало и Сандага. Стали ломать голову, что могла бы означать ломаная линия, но так ничего и не придумали.

— Может быть, ползущий ящер?

— Хищные ящеры ходили на двух ногах, как кенгуру.

— Может быть, количество лощин и перевалов, какие нужно пересечь на пути к пещере?

— Не получается. Ладно, будем считать ползущим гадом — не ошибемся.

Чем запутаннее был рельеф местности, тем чаще встречалась на скалах и на камнях ломаная линия, иногда с изображением Гаруды, но чаще без нее.

…Перевалив хребет Сэвэрэй, к вечеру стали спускаться в широченную Нэмэгэтинскую котловину. Это была особая котловина. Другой такой не было нигде на земном шаре. Она тянулась на двести километров с востока на запад, ограждали ее с севера высокий, зубчатый и угрюмый массив Нэмэгэту, с отметкой, как знали Тимяков и Сандаг, 2766 метров, и горы Гильбенту; с юга — Тосту и Ноян-Богдо. Туда, к хребту Нэмэгэту, и намеревалась сперва сделать бросок экспедиция, но на это ушло бы очень много времени и бандиты могли ускользнуть. Нэмэгэтинская котловина занимала свыше пятидесяти тысяч квадратных километров, и все это было, как догадывались ученые, кладбищем динозавров! Безжизненная и суровая межгорная котловина, район громадных захоронений древних рептилий и млекопитающих, место, забытое богом и людьми.

До этого только раз Тимякову и Сандагу довелось побывать в ней. Много лет назад. В книге Тимякова имелась запись о том посещении, и теперь, на коротких привалах, Пушкарев и Валя вчитывались в каждую строку: «Котловину Нэмэгэту, куда мы направляемся, называют „Домом смерчей“…» Они всматривались в огнистую вечернюю даль, где крутой мрачной стеной чернел Нэмэгэту, и жалели, что не удастся побродить в гигантском красном лабиринте извилистых и глубоких каньонов, раскинувшихся у его южного подножия. Там фантастический призрачный город, башни красных песчаников, желтые и красные стены, купола, арки, колонны — и повсюду, как говорят, торчат кости динозавров. Город вымерших драконов…

— Там столько загадок и тайн, что на сто лет хватит, — сказал Тимяков. — Мы с Сандагом в прошлый раз едва не заблудились, вернее, едва выбрались из лабиринта.

— А почему Нэмэгэтинскую котловину называют «Домом смерчей»? — поинтересовалась Валя.

— Нам только бы проскочить ее! Это аэродинамическая труба пустыни, она открыта с запада и востока — сквозные ворота западных ветров. А чтобы проскочить, потребуется не меньше двух дней, а то и больше. Ширина все-таки около пятидесяти километров! Воды нет совсем. Мы, по сути, еще и не добрались до самой котловины. Вот когда появится большой сайр[35] и станет нечем дышать…

— Вот так труба!

На дне котловины виднелись кочковатые пески, кое-где заросшие низкими, скрученными ветром кустами саксаула.