Эксперименты империи. Адат, шариат и производство знаний в Казахской степи

В осуществлении имперской политики на территории Младшего жуза важную роль играла Оренбургская пограничная комиссия, образованная в 1799 г.[107] В 1820‐е гг. после отмены ханской власти у казахов Оренбургского ведомства и трансформации местных управленческих структур роль ОПК значительно возросла. Наряду с судебно-арбитражными функциями это учреждение определяло к должностям султанов-правителей, начальников дистанций, аульных старшин[108]. В число главных обязанностей этих лиц входило предотвращение нападений на пограничные линии, защита торговых караванов, информирование российской администрации о ситуации в Степи[109]. Изучая деятельность ОПК, некоторые исследователи склонны переоценивать значение этого учреждения, в том числе преувеличивают его ресурсы и возможности. Так, по мнению А. Л. Перфильева, в 1830–1840‐е гг. ОПК могла эффективно влиять на урегулирование межродовых споров казахов. Произошло это потому, что после отмены ханской власти так называемые народные собрания (суды биев, чрезвычайные съезды и др.), организованные по заказу империи, должны были трансформировать ряд положений обычного права и возложить контроль над исполнением своих решений уже не на ханов, а на колониальную администрацию[110]. Трудно согласиться с А. Л. Перфильевым в том, что такой подход имел большую эффективность и соответствовал менталитету местного общества. Скорее следует принять за основу другие положения и прежде всего обратить внимание на попытки исследователей переосмыслить роль так называемых «туземных акторов» или колониальных посредников[111]. Мы полагаем, что позиции и интересы султанов и биев, участвовавших в урегулировании межродовых конфликтов, не всегда были прямолинейны и предсказуемы. Они соответствовали выбору разных стратегий поведения. Одна из таких стратегий могла включать только формальную опору на имперские знания о Степи и в большей степени зависеть от логики собственных интересов и властных амбиций. Необходимо признать справедливыми и выводы Ж. Джампеисовой. По ее мнению, организация крупных съездов не приносила долговременного результата, так как эффективность «механизмов адата зависела от величины сегментов (т. е. степени консолидации между родами), разрешавших конфликт»[112]. Таким образом, деятельность ОПК и ее знания в контексте, рассмотренном А. Л. Перфильевым, не соответствовали возможностям этого учреждения для поиска более действенных механизмов урегулирования межродовых конфликтов. Российские чиновники не понимали, что обычное право более эффективно справляется с конфликтами в мелких группах, чем в больших[113].

Важной составляющей колониального управления было изучение местных языков. Как обстояло дело с этим в Оренбурге? В 1825 г. в этом городе было открыто Неплюевское (в честь оренбургского генерал-губернатора И. И. Неплюева) военное училище[114]. Основная его задача заключалась в подготовке переводчиков[115], чиновников и военных кадров, происходивших из народов, населявших Оренбургский край. Однако доля казахских детей среди учащихся до середины 1840‐х гг. не была значительной. По данным на 1 января 1839 г., в Неплюевском училище обучалось 77 русских и только 17 «азиатцев»[116]. Всего же это учебное заведение в период между 1825 и 1866 гг. окончило 37 казахов[117]. Есть все основания полагать, что такое число выпускников не могло обеспечить нужд колониального управления. Более значительную роль играли татарские переводчики. Несмотря на рост исламофобии имперских чиновников и оценку татар в качестве культурных и политических соперников[118] русских в Казахской степи (особенно с середины 1850‐х гг.), даже В. В. Григорьев вынужден был признать, что через этих переводчиков (татарских) «велись все сношения с кайсаками, которые во всех совещаниях администрации участвовали как эксперты, без которых ничего не предпринималось, не делалось…»[119] Анализируя штат ОПК за 1856 г., мы находим, что из шести переводчиков четверо были татарами и башкирами, а казахов не было ни одного[120].