ЭКСПО-58

Сегодня же он боялся ударить в грязь лицом, боялся, что девушки его обгонят. Но опасения оказались напрасными. Дорога оказалась ровной, без горок и спусков, и ехать было легко. Даже когда они уже въезжали в пригород Брюсселя, Томас все еще был полон сил, и ему хотелось мчаться дальше!

В этой прогулке был еще один плюс — очень хорошо думалось. Мимо проплывал однообразный пейзаж, зато память отчетливо вычленила все события сегодняшнего дня, вплоть до каждого жеста, мелких мизансцен и своей особой, не лишенной очарования, фабулы. Как просто ему далось признание, сделанное Эмили, — «наш брак разрушен»! Правда озвучена, и ему уже не отвертеться. И еще: сегодня с ним произошло нечто удивительное. Тревога и подавленное настроение, с которыми он жил всю последнюю неделю, вдруг куда-то улетучились. Осталась обида, легкая растерянность после измены Сильвии, но Томас больше не чувствовал себя размазанным по стенке. Напротив — удивительное дело, — он вдруг почувствовал себя свободным. Может, это был не удар под дых, а предоставленная возможность жить дальше? Разве в последнее время он не тяготился браком? Разве не хотел раздвинуть прутья клетки, в которую сам себя и загнал? И вот — ему дан шанс: все начать сначала. Да, будет больно, тяжело! Он, конечно же, привязан к Сильвии и дочке, и печать о разводе еще долго будет жечь, как клеймо. Но ведь пути к отступлению нет! Посетив места, где когда-то жили его предки, и не обнаружив там ничего, Томас получил хороший урок: бесполезно ловить прошлое за хвост, возвращаться туда, где ты был когда-то счастлив — выискивать какие-то жалкие осколки. Все же его мать права.

Что было — то прошло.

На повороте впереди показался Атомиум. Обогнав Томаса, Эмили с Аннеке ехали впереди, а в воздухе между ними, словно инопланетные корабли, идущие на посадку, сверкали великолепные шары Андре Ватеркейна. Закатные лучи, преломляясь о причудливые металлические изгибы и эллипсы, серебряными волнами накатывались на макушки деревьев. Томас притормозил, завороженно всматриваясь вдаль. Он знал, что именно так и выглядит его будущее, прежде невозможное, а теперь явившее себя во всем великолепии — оно манило его и дразнило своими фантастическими образами. Это был пророческий закат, перемешанный с рассветом, и все вместе — это было его будущее, которое он проживет уже как современный человек: либо тут, в Европе, вместе с Аннеке, или, может быть, в далекой Америке, если его позовет Эмили — отчаянная девушка, девушка-ртуть. Нужно просто сделать правильный выбор.

Отличная работа, Фолей

Днем в понедельник Томас находился в офисе Британского павильона. Неделю назад из Манчестера прислали объемный транзисторный компьютер, который должен занять место, пустовавшее после изъятия ZETA. К компьютеру прилагалось руководство — объемная брошюра, изобилующая научными терминами. И теперь Томас должен был изложить суть простым и доступным языком, сократив объем до 400–500 слов, так чтобы текст можно было заключить в рамку и повесить на стене. Кроме того, требовался перевод синопсиса на четыре-пять иностранных языков.

Именно этим и занимался Томас, когда зазвонил телефон. Он вздохнул и решил не брать трубку. Это не его стол, и если он ответит, ему придется бегать по всему павильону и искать того человека, которому звонят. Но телефон все звонил и звонил, мешая сосредоточиться, и Томас не выдержал:

— Британский павильон слушает.

— Добрый день, я не мог бы поговорить с мистером Фолеем? Томасом Фолеем.

Голос был незнакомый, но в нем чувствовались начальственные нотки, так что Томас даже выпрямился на стуле и поправил галстук:

— Мистер Фолей у телефона.

— А, вот и прекрасно. Это мистер Кук.

— Мистер Кук? О, здравствуйте, сэр. Какой приятный сюрприз. Как там… как там наша лондонская погода?

— Фолей, я не знаю. Я тут, в Брюсселе.

— В Брюсселе?

— Да. И я, и мистер Свейн тоже. И в настоящий момент мы наслаждаемся гостеприимством «Британии». Вы ведь где-то неподалеку? Нам надо поговорить.

Отложив дела, Томас тотчас же отправился уже привычным маршрутом — по дорожке, огибающей искусственное озеро. От волнения у него колотилось сердце. Только сейчас он понял: как хорошо, когда тебя и твое начальство разделяют сотни и сотни миль…

Но зачем они приехали? Для проверки, разумеется. Хоть бы только Росситер не оказался в стельку пьян, а уж Шерли не должна подвести!

Господа Кук и Свейн сидели за столиком для двоих и обедали. Кук жадно поедал стейк и чипсы, а Свейн меланхолично ковырял вилкой кусок трески. На лбу у него выступил обильный пот.

— А, Фолей! — воскликнул мистер Кук. — Берите стул, подсаживайтесь к нам. Давайте попросим вашу милую официантку, чтобы принесла вам что-нибудь выпить.

— Нет, спасибо, сэр, я не пью в такое время.

— Что весьма благоразумно с вашей стороны. Очень рад слышать это, Фолей. Ну вот, как видите: приехали, так сказать, засвидетельствовать все лично. Весьма и весьма впечатляет! Наша «Британия» засунет всех остальных за пояс.