Экспресс-брак

– Макс! – визгнула Моника, недовольная таким дерзким тоном. Она явно не ожидала от Леры отпора и теперь искала защиты у своего любовника. Она снова перешла на немецкий и, отчаянно жестикулируя, что-то ему выговаривала. Однако Макс всё это время едва сдерживал улыбку и помогать ей почему-то не стал.

– А чего ты хотела? Лера совершенно права. И я удивлён, что ты ещё не извинилась, это меньшее, что ты могла сделать, – по-учительски ответил он. В ответ Моника надула губки и недовольно откинулась в кресле, а Лера завелась ещё больше. Головная боль всё нарастала, и участвовать в выяснении отношений этой парочки не было ни желания, ни сил. Конечно, Макс говорил несерьёзно, он, судя по всему, тоже играл какую-то роль, преследуя свои цели.

– Оставь её извинения при себе. Нечего делать вид, что ты озабочен моим душевным покоем. Подумай лучше о том, что твоя любовница может обидеться, и тогда снова придётся искать где купить развлечения. А вообще, знаешь, наплевать, твоей блондинке я настроение испортила, так что считай, что мы квиты! – выпалила Лера и тут же надела наушники. Она слышала, что Макс её зовёт и что-то говорит, но сделала вид, что этого не замечает.

Остаток пути прошёл более-менее спокойно. Правда, Лере всё-таки пришлось обратиться к Максу, чтобы достал ей таблетку из бардачка, потому что головная боль стала просто невыносимой. Но он откликнулся быстро, без комментариев и даже выключил радио. К счастью, на этот раз лекарство помогло, и очень скоро Лера задремала.

Когда въехали в Берлин, Макс и Моника снова принялись что-то оживлённо обсуждать. Как поняла Лера, разговор шёл о дорожном движении, и она особо не прислушивалась.

Прощаться девушки тоже не стали. Когда Макс остановился у дома Моники, Лера демонстративно отвернулась, а её соперница смачно поцеловала его в щёку и как-то уж очень победоносно выпорхнула из машины. И хотя Лера сразу заподозрила неладное, быстро себя одёрнула. Даже если эта парочка договорилась о чём-то, её это больше не касается.

– Мы должны поговорить, – заявил Макс, как только они отъехали от дома Моники.

– Если ты думаешь, что я буду извиняться за то, что поставила на место твою подружку, то забудь об этом. Не о чем нам говорить. Тем более что я уезжаю. Ты не можешь отрицать, что наш договор себя исчерпал, и совершенно очевидно, что вместе нам находиться слишком трудно. Как я поняла, твоя сделка почти завершена, так что теперь можешь беспрепятственно ублажать свою драгоценную Монику. Пусть сбудется её мечта и она займёт моё место, я не против. Да и следы женщины в доме будут тебе на руку, пока ты притворяешься женатым. Что до деталей, если ты не против, я оставлю немецкий номер активным и в случае звонков буду делать вид, что нахожусь в Германии. А если кто наведается в гости, всегда можешь сказать, что я срочно улетела к маме. Билет я уже купила, провожать меня не нужно, – с деланным равнодушием ответила Лера. На самом деле она немного преувеличивала. Билета у неё не было, она даже не знала, есть ли сегодня рейс до Санкт-Петербурга, но Максу об этом знать необязательно. Она улетит сегодня так или иначе, первым попавшимся самолётом, и неважно куда, главное, подальше от всего этого кошмара. И очень удачно, что сегодня у Макса была назначена какая-то встреча, Лера помнила, как несколько дней назад он говорил об этом с Дэном. Так что по её задумке она улизнёт из дома во время его отсутствия, что заодно избавит их от ненужных слов и тягости расставания.

– Я смотрю, ты всё продумала! – резко отозвался Макс, лихо входя в поворот. Без Моники его настроение сразу же пошло вниз, и потому отвечать Лера не стала.

Когда они подъехали к дому, который, конечно же, для удобства был недалеко от апартаментов любовницы, Макс всё ещё хранил подозрительное молчание. Он, не глядя на жену, подхватил чемоданы и быстрой походкой направился в её комнату.

– Когда пройдёт голова, жду тебя внизу, – бросил он, так и не взглянув на Леру, и вышел из комнаты.

Однако это в её планы не входило. Жить с этим человеком, да ещё и по соседству с Моникой она не могла. Неважно, что Макс хотел ей сказать, ничего изменить уже нельзя.