В девяностых годах российскому обществу вдруг надоело тосковать и читать про бескрайнее горе народное, про лошадных и безлошадных крестьян, про берущих взятки чиновников, про спивающихся рабочих. Вдруг появился молодой и сильный Горький, который сказал: «Скучно с вами, черти лиловые» – и привел в литературу целую плеяду сверхчеловеков, гордо и презрительно взирающих на обывателя.
Вдруг появился поэт Константин Фофанов с удивительными стихами, где по миру идет чудище и улыбается, где голубая весна плывет на волне колокольного звона, где ландыш на Пасху христосуется с белокрылым мотыльком, а грусть давит грудь, как мстительная фея.
Вдруг объявилась красавица Мирра Лохвицкая со странными, неземными, сновидческими стихами:
Вдруг возникли какие-то молодые хулиганы, которые объявили, что «О, закрой свои бледные ноги» – это стихи. И «Фиолетовые руки на эмалевой стене полусонно чертят звуки в звонко-звучной тишине» – тоже.
И публика замерла и прислушалась к этим новым голосам. Прислушалась недоверчиво – а так можно? Но ведь это бессмыслица? Ведь это полнейший упадок поэзии?
И отсюда, из тупика, бессмыслицы, упадка, из новых и непривычных звуков родилась новая литература – нового ХХ века.