Экспресс на 19:45

– То есть иногда ты так злишься, так расстраиваешься, что говоришь вещи, которые вовсе не имеешь в виду, верно?

– Наверное.

– Вот и мы с папой не имели в виду всего, что наговорили друг другу прошлой ночью. Мне жаль, что ты застал нас за подобным.

Она вспомнила, каково это – слышать, как ругаются родители. Такие моменты сближали их с сестрой. Она вспомнила, какой беспомощной, бессильной и испуганной себя чувствовала. А теперь из-за нее так же себя чувствовал Оливер. Осознание было ужасающим. Она ненавидела Грэма – действительно ненавидела. Так же, как саму себя.

Она погладила сына по шелковистым волосам. Его лоб показался ей горячим.

С минуту он молчал, его грудь мерно вздымалась и опускалась.

– Родители Зандера разводятся, – тихо сказал он. – Он говорит, что теперь у него будет два дня рождения и два Рождества.

– Неплохо. – Она понятия не имела, о каком Зандере идет речь.

– Я не хочу, чтобы у меня было два дня рождения, – буркнул он.

– Я понимаю.

– Тогда где папа?

– У него «мужские» выходные. Я же тебе говорила.

Она снова возводила между ними стену лжи.

– Ладно, думаю, он у дяди Джо, – наконец сдалась она. Обычно, когда им нужно было отдохнуть друг от друга, Грэм отправлялся в холостяцкую берлогу своего брата.

– А я думаю, он на улице, – не согласился с ней Оливер.

– Что? – удивилась она. – Что ты хочешь этим сказать?

– По-моему, он сидит в своей машине – она стоит через дорогу от нас.

Селена встала и подошла к окну. Оливер был прав: Грэм сидел в своем внедорожнике, припаркованном на другой стороне улицы. Она старательно подавляла заклокотавшие в ней гнев и раздражение. Какого хрена? Она же просила дать ей время и пространство, чтобы все обдумать. Просила держаться подальше. Сказала, что придумает, как объяснить его отсутствие мальчикам, и даже позволит ему созвониться с ними в субботу. Но он, конечно, все делал по-своему. Был Грэмом. Не понимал и не уважал чужие границы, не мог осознать, что так грубо нарушают их только невоспитанные ублюдки.

Когда мать раскрыла Селене и ее сестре истинные масштабы измен их отца, Селена, совсем еще молодая, только окончившая колледж и вышедшая на работу, притворилась, будто понимает, почему мать так долго его терпела.

Она отреагировала как положено: проявила сочувствие, оказала поддержку. Но в глубине души она не понимала. Ради чего мать проглатывала стыд, унижение, ярость и просто позволяла ему безнаказанно гулять, как оказалось, десятилетиями? Как она могла жить с этим, с ним, с собой? Селена не могла ее понять. Тогда. Теперь же, когда она в темноте собственной спальни говорила со своим старшим сыном, ей наконец открылась печальная правда: мать вытерпит что угодно, лишь бы избавить своего ребенка от боли. Она натянула халат.

– Я схожу за ним, – сказала она. – Пойдем в кроватку, ладно?

– Но…

Она отвела его в комнату и снова уложила.

– Ты правда его ненавидишь? – спросил Оливер, когда она уже собиралась уйти.

Ответить было настолько сложно, что слова застревали в горле.

– Нет, – наконец выдавила она. – Конечно, нет. Не больше, чем ты ненавидишь Стивена.

Он кивнул, будто действительно понял всю сложность ситуации. Ее маленький старичок.

– И мы оба любим тебя и твоего брата больше всех на свете. Никогда не забывай об этом.

«Что бы ни случилось дальше», – закончила она про себя.

Оливер был сильно измотан и, когда она закрывала дверь в комнату мальчиков, уже проваливался в сон.

Спустившись вниз, она отключила сигнализацию и прямо в халате и тапочках шагнула в темноту. Она настойчиво постучала в окно машины. Грэм проснулся. Она огляделась. Надо было просто позвонить ему – что подумают люди, если увидят? Решат, что их семья такая же ущербная, ничем не лучше прочих.

– Какого черта ты здесь делаешь? – накинулась она на Грэма, едва он успел опустить стекло.

– Джо меня выставил, – пожаловался он. – Он был не один.

– А про отели ты не слышал?

– Не хотел тратить деньги.

Здесь он ее подловил. Она хотела заблокировать все его кредитные карты, перевести деньги с их общих счетов на тот единственный, о котором он не знал. Но так и не сделала этого.

На глазу у него была повязка. В бессильной ярости она схватила игрушечного робота Стивена и врезала им Грэму по лбу. Крови было немерено. Не лучший ее поступок. Ей стало почти жаль опального мужа.

– Заходи уже. Ты же не хочешь, чтобы соседи тебя здесь увидели?

– Мне плевать на соседей.

– Тебе на всех плевать.

Он картинно закатил глаза, снова откинувшись на спинку сиденья.

– Селена…

Она перешла улицу и, обхватив себя руками в попытке защититься от холода, направилась по дорожке к двери. Он последовал за ней.

– Спать будешь в кабинете, – решила она.

– Может, поговорим?

– Нет, – отрезала она, поднимаясь по лестнице.

Она не стала на него оборачиваться. Просто вернулась в спальню и заперла дверь. Устроилась в кресле. Сердце бешено колотилось, голова шла кругом. Как ей стоило поступить?

Телефон пискнул. Она удивилась, но тут же подумала, что это Грэм.

Однако сообщение было отправлено с неизвестного номера.