Экспресс на 19:45

Но, глядя на его распростертое тело, она чувствовала, как что-то внутри ее отмирает. У них было все. Несмотря на все сомнения, все страхи перед свадьбой, она любила своего мужа. Они создали семью. Она была верной и заботливой женой. Он же дотла спалил все, что они построили. Не единожды – трижды. Не говоря об остальных его вероятных похождениях, о которых она попросту не знала. Она не могла простить его, не в этот раз. Она даже не была уверена, что все еще любит его.

Оставшись в одиночестве на кухне, она попыталась еще раз позвонить Женеве. Ответа не последовало.

– Это Селена. Пожалуйста, позвони нам, – умоляла она голосовую почту. – Дай хоть кому-нибудь знать, что ты в порядке, чтобы мы могли жить своей жизнью.

Затем она еще раз пролистала сообщения от Марты. От единственного человека, кроме Грэма и Уилла, знавшего, что ее муж спал с няней.

Если она и научилась чему-то, работая в рекламе, так это тому, что предупреждающие антикризисные меры порой решали исход дела. Иногда можно было зарубить проблему на корню – если вовремя взять ситуацию под контроль.

И она отправила на незнакомый номер сообщение:

Только закончила с работой.

Хочешь выпить?

И вот она уже шла по Вест-Бродвей[37]. Сердце задыхалось от волнения – и от чего-то еще. Чего-то темного и манящего. Почему иногда неправильные решения казались единственно верными? Она всегда чувствовала этот необъяснимый трепет, нарушая правила, делая то, чего делать не следовало: превышая скорость, впуская в дом незнакомца, нарываясь на конфликт вместо того, чтобы благоразумно отступить. Это наполняло ее энергией, давало заряд, вдыхало жизнь – дарило все те эмоции, которых она не испытывала, когда вела себя как подобает хорошей маме, хорошей жене, хорошей дочери.

Она прошла мимо пары склонившихся друг к другу влюбленных. Девушка безмятежно смеялась. Потом Селену обогнал мужчина на велосипеде, его куртка блестела от дождевой воды, он гнал слишком быстро для таких мокрых дорог. Под навесом сидел бездомный, дождевиком ему служили мусорные мешки. Она достала из кармана пять долларов и бросила их в его ведерко. На мгновение их взгляды встретились.

– Благослови вас Бог, – поблагодарил ее он.

– И вас.

Сейчас она себя благословленной уж точно не чувствовала. Как она докатилась до всего этого? А он? Как люди вообще оказывались там, где оказывались?

В квартале Трайбека город, казалось, приглушал свой многоголосый рев. Деловой район отдавал одержимостью, Вест-Виллидж очаровывал своим причудливым шиком, Нижний Ист-Сайд взирал на гостей с упрямым превосходством. Каждый район обладал собственной энергетикой и индивидуальностью, каждый представлялся ей персонажем из истории о становлении огромного города. Трайбека со своими космически дорогими лофтами, изысканными магазинами и тускло освещенными ресторанами в собственности разномастных голливудских звезд производил впечатление совершенной недосягаемости. Этот квартал всегда казался Селене хранителем какой-то тайны. О которой либо знаешь – либо нет.

Она встряхнула влажными из-за моросящего дождя волосами – зонтик она оставила дома. Ей было холодно, она продрогла до глубины души. Селена совершала ошибку. Нужно было развернуться и отправиться домой – собирать воедино кусочки разрушенной жизни.

Но потом она вдруг обнаружила себя перед нужным зданием и нерешительно замерла в дверях. Это был последний шанс поступить правильно и осторожно, по уму. Пойти домой и ждать развития событий, как ей и советовал знающий и надежный человек, ее друг. Быть хорошей девочкой, какой ее воспитывали.

По улице пронесся мотоцикл. Асфальт под ногами едва уловимо завибрировал из-за пролетающего под землей поезда.

Почти. Она почти развернулась.

Точно так же, как она почти порвала с Грэмом прямо перед их свадьбой. Потому что в глубине души она прекрасно понимала, что под тем трепетом, тем возбуждением, которое влекло ее к неправильным вещам, разверзается бездна. Потому что замечала, как его глаза задерживаются на других женщинах, потому что то и дело гадала, с кем он разговаривает по телефону таким особенным тоном. Потому что пару раз напарывалась на его лживые заверения, якобы он был там, где, как впоследствии выяснялось, он вовсе не появлялся.

За неделю до свадьбы она выпивала с Уиллом. Он, как всегда, был одет с иголочки, собран и спокоен, но кожа под глазами потемнела от усталости, а ноготь большого пальца был обкусан – все это выдавало его переживания. Он был задет за живое.

– Я не мог не встретиться с тобой на этой неделе, не мог не сказать, что люблю тебя так же сильно, как в тот день, когда впервые тебя увидел, – признался он за бокалом просекко. – И никогда не перестану любить.