Экстра: Новый Кабалион

— Хорошо. Так вот, Следящие тоже подумывали о том, чтобы воздействовать на кого-то из аборигенов и заставить его помогать нам, но затем решили все же использовать своего сверхагента, даже под угрозой его раскрытия перед агентами малых доменов. В любом случае, большинство местных помощников сейчас тем или иным способом — во сне, экзорцизмом, одержимостью, прямым внушением — будут направлены на поиски Триждывеличайшего. Он не станет долго пребывать в Сети, а наверняка попытается вновь вернуться в голографическую среду, воплотиться в чьем-нибудь теле. Мы думаем, он хочет синхронизироваться со своим старым архетипом, чтобы вернуть былую мощь, а это возможно в одном из районов Африки.

— Почему Африки? — удивился Тим. — Я думал Антарктида... При чем тут Африка?

— Антарктида тоже, но и в Африке есть место, где возможна синхронизация прямо в голографической среде, а не в Сети.

— Это... колдовское место, да? В общем, ясно. Забавно, когда-то я даже написал статью на эту тему. Про архетипы...

— Статью? — подал голос Молодой. — Она опубликована в местной прессе? Размещена в Малой Сети? Если вы разгласили секретную информацию...

— Вот за что не люблю юнцов, — задумчиво произнес Тимерлен. — Так это за то, что они, чтобы показать, какие они тертые и многознающие, с апломбом говорят на темы, в которых ни хрена не понимают. Ну кто из местных, по-вашему, поверит в это?

Агент задохнулся от возмущения, и Флеров поспешно продолжал:

— Так вот, Каббала попытается использовать какого-нибудь непричастного аборигена, напрямую воздействуя на него своей стихией. Сами понимаете, они не могут наводнить весь экспериментальный мир шпионами, но, действуя через сочувствующих аборигенов, способны захватить Триждывеличайшего. А тут еще смертная фигура, которая начала выстраиваться в местной Сети... Мы пока не можем понять, что это. Но она привлекла внимание Следящих, и они обнаружили, что в Сети уже некоторое время существует игра, технологически слишком совершенная, чтобы ее могли спроектировать местные. Возможно, эта игра так же создана агентами одного из доменов веры. Такое впечатление, что кто-то решил пойти иным путем: не менять веру, чтобы перестроить Сеть и вслед за ней голограмму, а поменять структуру местной Сети, чтобы изменилась голограмма, а уж вера сама изменится... Так или иначе, местонахождение Триждывеличайшего выясняется, хотя сейчас из-за интерференционной бури Земля выходит из-под контроля Следящих минимум на десять местных часов. Когда начнется ночь и исчезнет солнечный свет...

Солнечный свет ударил по джипу, невыносимо яркими всполохами озарил кабину. Обжигающая, вязкая световая субстанция швырнула внедренца Стигмата головой вперед. Интерференция наполнила салон буйством красок; с визгом, грохотом и лязгом заднюю часть вседорожника смяло и размазало по земле. Тим пробил лбом стекло и выпущенным из ствола артиллерийским снарядом пронесся над дорогой. Рухнув в канаву и подняв фонтан пыли, он потерял сознание.

* * *

На четвереньках Стигмат выбрался из канавы. Первые секунды ему казалось, что от удара помутилось зрение, но потом он понял, что это просто солнце село и наступил вечер.

От джипа мало что осталось. Передок торчал вверх как нос потерпевшего крушение корабля, который кормой опускается в воду. Вся задняя половина машины превратилась в блин, по земле расползалось темное маслянистое пятно. Пахло бензином и горячим металлом. Тим встал, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Здорово тряхнуло. Голову наполнял звон, во рту чувствовался солоноватый привкус крови — он прикусил язык, когда таранил лбом стекло — пальцы дрожали. Был бы я местным аборигеном, тут бы мне и трындец настал, решил он. У Вуду есть огонь, у Каббалы — вода, у Будды — воздух, у доменов Зороастра, Суфия, Дзэна, у Платонических Идей и Атеистов — у всех имеется своя фирменная сила; принадлежность к иным мирам делает тебя живучим, пусть ты даже агент нейтральных архангелов из Срединного Домена, без поддержки определенной стихии. Эк шарахнуло-то!

Лоб опять жутко чесался. Скребя кожу ногтями, Тимерлен подошел к джипу и склонился над двумя телами. Молодой был неподвижен — длинный осколок стекла пробил его шею под ухом. Пожилой лежал лицом вверх, пуская носом красные пузырьки. Нижняя часть его тела словно побывала в мясорубке. Порванные штанины напоминали оболочку толстых колбасок, наполненных плохо перемолотой мясной массой, из которой, прорвав ткань, торчали под разными углами осколки костей. Стайка мошкары уже вилась над ним.

Когда Тим наклонился, зрачки Пожилого сузились, а рука, накрывающая черный планшет, шевельнулась.

— Не... понятно... — прошептал он бескровными губами. — Почему так?..