Экстремальные смыслы культуры: популярное изложение социальной экстремологии

Отсюда мы можем сказать, что красивыми могут являться и математическая задача, и физическая формула, и гимнастическое упражнение. Прекрасными могут предстать картины, мелодии, стихи или лица любимых, во всех этих случаях без ущерба для смысла мы можем заменить слово «красивое», «прекрасное» на слово «интересное»: интересная формула, интересная мелодия, интересное лицо. Такая замена возможна лишь потому, что истинный смысл всего перечисленного в том и состоит, что и прекрасно и интересно только то, что по-настоящему ново и отточено, что одновременно оригинально и неожиданно.

В свое время древние греки ремесла, искусства, науку и технику называли одним словом «techne» (мастерство). И только гораздо позже духовная деятельность – привилегия богатых рабовладельцев, стала обозначаться термином «ars» (искусство), а это значит, что уже у древних существовало чувство взаимосвязи между различными занятиями. Можно много говорить о поисках нового в ремесле, искусстве, науке, о поисках пределов человеческих возможностей в спорте и других самых разных и неожиданных областях человеческой деятельности. Но лучше обратиться к литературным образам, рождённым в высказываниях серьёзных авторов – писателей, представителей культуры, пытавшихся раскрыть исследуемый нами вопрос.

Так, писатель Михаил Пришвин писал: «Человек живет и рождает новое, и от него остается навсегда то небывалое, что он рождает словом, делом, помышлением, поклоном даже, или пожатием руки, или только улыбкой посылаемой».[7] И далее: «Мне всегда казалось, что каждый человек, если он добьется своего места в жизни, приносит для всех непременно, что-нибудь новое, небывалое и в этом есть все наше творчество».[8]

Сергей Наровчатов утверждает: «Отлитая в стихах Багрицкого известная троица: Тихонов, Сельвинский, Пастернак прошла огонь, воду и медные трубы изощренного стиха, различных измов, рифменных и ритмических изысков».[9]

У Ираклия Андронникова, крупного знатока культуры, находим высказывание в адрес творчества Н.А. Обуховой: «И это высшее ощущение искусства истинного, которое доступно любому вкусу, самому изощренному и самому простому…»[10]

Писатель Леонид Андреев в рассказе «В подвале» прямо отмечает: «…Абрам Петрович. Так почтительно, не смотря на молодость, звали его все потому, что он был смелый, искусный вор, и еще что-то, о чем только подозревали, но не решались говорить».[11]

Евгений Амбарцумов в статье о философе Герберте Маркузе отметил: «Во Фрайбургском университете он учился у изощрённых Гуссерля и Хайдеггера».[12]

Писатель Иван Друце в романе «Белая церковь» показал, что: «… Лошадей в днестровских долинах угоняли задолго до появления римлян. О древности этого занятия говорит совершенство, до которого оно было доведено, ибо кража лошадей – это не такое простое дело, как может показаться на первый взгляд. Пришёл, увидел чужую клячу, и был таков. Воровали, конечно, и так, но истинный конокрад никогда до этого не опустится. Воровство лошадей, как и любая другая осмысленная человеческая деятельность, имеет свои правила и свою этику, и, разумеется, свою сферу влияния».[13]

Данные высказывания и характеристики, которые убедительно показывают, как облечённая в слова человеческая мысль пытается найти тот невидимый мостик, который перекинут от одного человеческого деяния к другому. И это ещё не столько даже попытка объяснить, сколько необходимость констатировать наличие связей между крайне противоречивыми свершениями человеческого духа. Ведь, если ещё раз внимательно взглянуть на приведённые высказывания мастеров художественного слова, мы ясно увидим, как одной смысловой категорией, «мастерство» и «умение», оказываются охваченными, казалось бы, несопоставимые вещи: стихи, философия и высокий вкус, а также искусность вора, или доведённое до совершенства конокрадство.

Всё, к чему прикасается человек, подлежит изменению и усложнению. Ибо, сам человек, подобно всему, что его окружает, находится в постоянном движении и развитии. Между тем, к сожалению, не всё, что он творит, оплодотворено нравственностью. Ещё более двухсот лет назад шведский философ Томас Турильд писал: «Что имел мир от всего величия Александра, Цезаря и т. д.? Спектакль. Ни одного принципа гуманности, ни одного упорядочения мировой морали – ничего, кроме более высокой дикости».[14]