Экстренный номер

Слава богу, это не были снимки в полный рост. Марку только шестнадцать, и Пенни не нужно было, чтобы в ее общежитие врывалось ФБР в поисках детской порнографии. Но снимки были рискованными, каждый опускался чуть ниже дьявольской дорожки, с несколькими фильтрами. Пенни была уверена, что он даже подкорректировал как минимум одно фото в Facetune, – качество, которое она не могла уважать в мужчине. Она знала, что правильным, спортивным ответом были бы такие же фото. Груди (с намеком на верхний край сосков) будет достаточно. Но она не хотела, совсем. Она хотела только удалить его фотографии, притвориться, что ничего этого никогда не случалось, и уехать.

И тогда она будет свободна. По крайней мере, технически. Ограничение на последующие снимки с обнаженным телом наверняка не могло бы простираться за пределы города. А если и нет, то Пенни стоило подумать о том, чтобы уехать из штата.

Сэм

Сэму нравилась его необычная дорога на работу. Один лестничный пролет и ярдов девять коридора. С одной стороны, он мог рассчитывать на полное отсутствие пробок. С другой – ему казалось, что он все время на работе. «Дом Кофе», где он работал менеджером, был известным заведением в Остине. Он представлял собой маленький серый дом с остроконечной крышей и изогнутым вокруг фасада крыльцом, на котором висели большие белые качели. Лучше всего его описывало слово «уютный»; в кафе на первом этаже были скрипучие деревянные полы, большие окна, встроенные книжные шкафы и потрепанные диваны с разномастными стульями.

Наверху располагались четыре комнаты и две ванных; все это напоминало обиталище сумасшедшего барахольщика. Когда Сэм только поселился здесь, искал по углам потерянные сокровища, которые принесли бы ему состояние на аукционе. Его находки оказались не столько из разряда «В погоне за антиквариатом»[3], сколько из тех телепередач, где после смерти братьев-близнецов, которых засыпало лавиной видеокассет, в доме находят марки на сорок шесть долларов и тысячи пустых консервных банок Chef Boyardee, по изменениям ярлыков на которых можно отслеживать ход времени. Во всех комнатах, кроме одной, громоздились коробки с папками, книгами, одеждой и всякой всячиной, которая не помещалась в доме Эла Петридиса, владельца кафе. В самой маленькой комнате, дальше всего от лестницы, на полу лежал матрас.

На нем и спал Сэм.

Как сирота, каковым он в действительности не являлся, хотя разницы не было никакой.

Лежа в постели, Сэм собирался с мыслями. На улице все еще темно. Еще одна бессонная ночь обещала еще один мрачный день, который он будет проживать словно под водой.

Он бросил взгляд на свой разбитый айфон: 4.43. Сэм лег спать около двух. Он помнил времена, когда его невозможно было вытолкать из кровати до полудня. Славное было времечко.

БРР.

По крайней мере, существовал кофе. Безотказный, восхитительный, возвращающий к жизни кофе. Он спустился вниз.

Через час аромат только что смолотого кофе смешивался с запахом углеводов, жарящихся в масле.

– Господи, Сэмми, пончики? – Эл Петридис, босс Сэма и домовладелец, навис над парнем.

Эл, огромный грек с предплечьями, похожими на бочонки, был на голову выше и на шестьдесят килограммов тяжелее. Он немного напоминал Сэму Донки Конг[4], но такое другим людям вслух не говорят. Эл первым пробовал все печеные творения Сэма. И его массивный благотворитель неизменно называл это «пробовать». Даже если он уже в тысячный раз ел маффин, то все равно говорил: «Сэмми, можно мне попробовать маффин?». Как будто не знал в точности, каким будет вкус, или была хоть доля сомнений, что он не захочет съесть его целиком.

Спойлер: Эл всегда хотел маффин.

Сэм не возражал. Эл не брал с него плату за жилье, ни единого цента, никогда. Более того, он платил Сэму несколько долларов сверх минимальной оплаты труда, и за это Сэм пек, готовил, убирал и выбривал круги на спине Эла, если тот просил.

– Что там внутри, орехи? – Эл ткнул мясистым пальцем в печенье, только что покрытое глазурью.

С самого детства Сэму нравилось готовить и печь, создавая все более сложные блюда, заменяя ингредиенты по необходимости – а она возникала часто, поскольку мама редко покупала продукты, а он много времени проводил один. В двенадцать лет он обнаружил, что можно сделать довольно убедительную имитацию тайской кухни с помощью арахисового масла и сальсы из банки. По крайней мере, по меркам мальчишки из Техаса немецкого происхождения, который никогда не пробовал настоящей тайской еды.