Экстрим на сером волке

— Скажи, Даша, — монотонно вела свою партию Мила, — откуда ты знаешь, что сестру Фимы зовут Таня? Лично я ее имени никогда не слышала, видела только, она сюда раз в месяц являлась, а вот как зовут ее, не в курсе. Так откуда ты с ней знакома, а?

Я в растерянности шагнула к Миле, та попятилась и прошептала:

— Ой, пожалей, не убивай, у меня дети!

— Дура! — обозлилась я. — Садись и слушай спокойно!

Мила рухнула на полукруглый диванчик.

Прошло около получаса, когда она, сообразив наконец, что к чему, облегченно воскликнула:

— Фу, слава богу! Я подумала со страху, что ты, может, бандитка какая!

— Неужели я похожа на криминальную личность?

— Нет, — вздохнула Мила.

— Сделай одолжение, выслушай меня до конца, а потом расскажи все, что знаешь о Фиме, — попросила я, — понимаешь, тут такая история. Мне нужна твоя помощь.

— Ладно, — кивнула Мила, — мне ведь не трудно правду сказать, никаких тайн я тебе не открою.

Глава 13

Мила была старшеклассницей, когда ее родители получили новую квартиру. Кооператив построил один из столичных заводов для своих сотрудников. Милочка очень хорошо помнила, как папа и мама просиживали на коммунальной кухне, без конца обсуждая проблему: получат они собственное, просторное жилье или нет?

Вроде они маются с соседями, но, с другой стороны, метров-то у них на человека достаточно!

Еще Милочка долго не могла забыть тот день, когда ее папа, положительный, хозяйственный, рукастый, никогда не опаздывавший и не прогуливавший службу, совершенно не пьющий, явился домой на бровях.

Ошарашенная мама всю ночь пыталась привести супруга в чувство, а утром он, чуть не плача, сообщил, по какой причине вчера налился водкой. Он был на собрании и узнал замечательную новость: часть квартир в построенном доме забирает Моссовет. Обычная практика в те годы. В так называемых ведомственных кооперативах частенько поселялись люди, не имеющие никакого отношения к организации, которая возводила здание. Это были так называемые нужники, элита советского общества: директора промтоварных и продовольственных магазинов, стоматологи, гинекологи, парикмахеры и чиновники средней руки. Отец Милы, поняв, что его квартира достанется кому-то из посторонних, просто слетел с катушек.

— Накрывается наш последний шанс вылезти из коммуналки, — устало объяснял он жене, — завод больше ничего строить не станет, государство нам жилплощадь не даст. Получается, мы пролетаем мимо. А я двадцать лет на одном месте оттрубил!

Миле было очень жаль папу, и она сказала:

— Подумаешь, зато мы в центре живем!

И тут зарыдала мама. Папа кинулся утешать ее, а девочка осталась в недоумении: ну что плохого она сделала?

Но потом все же они получили право на покупку квартиры, двухкомнатной. Родители рассчитывали на большую площадь. Дело в том, что с ними в коммуналке были прописаны бабушка и ее сестра. Старушки постоянно жили в деревне, в город не собирались, но по документам-то Тихоновых в коммуналке проживало пятеро!

Когда папа принес смотровой ордер, мама разочарованно сказала:

— Двушка.

— Надо радоваться тому, что дали, — сурово отрезал отец. — Трешек в доме всего ничего, они лишь для многодетных.

Но мама продолжала сокрушаться. Как-то раз, уже после переезда, они с Милой, приехав на свой этаж, вытащили из лифта только что купленный торшер. Пока девочка открывала замок, мать вдруг сказала, ткнув пальцем в сторону соседней двери:

— Там трешка, она могла стать нашей, и у нас тогда была бы гостиная.

— В двушке уютней, — быстро парировала Мила, но с тех пор, выходя из лифта, она всегда думала: «Кому же повезло больше, чем нам?»

Счастливчиков-соседей она так и не увидела. В отличной трехкомнатной квартире никто не поселился.

Почти все жильцы, въехав в новые квартиры, затеяли ремонт: меняли обои, сантехнику. С утра до ночи в подъезде раздавались самые разнообразные звуки: визжали дрели, стучали молотки… Но в трешке царила тишина. Сначала Мила подумала, что неизвестные соседи просто переедут в хоромы, может, их все устраивает: серые обои в черную клетку, допотопный умывальник и плохо поворачивающиеся краны. Вероятно, у них нету денег, чтобы поменять желтый линолеум на дубовый паркет. Потом в здание потянулись грузовики с мебелью, и опять за стеной царило молчание. Лишь через пару лет хозяева обили входную дверь темно-коричневым дерматином. Мила так и не узнала, кто же их таинственные соседи. Почтовый ящик у них всегда был пустым. Впрочем, в списке должников, который каждый месяц домовый комитет вывешивал на первом этаже, никогда не появлялись цифры «119», следовательно, кто-то исправно вносил плату за коммунальные услуги. Личность таинственного владельца квартиры волновала не только Милу. Один раз, на собрании кооператива, пенсионер Михаил Загоскин неожиданно задал вопрос:

— С какой стати в нашем доме пустует площадь?

По закону, если хозяева не въезжают в течение года, их метры надо отдать другим, нуждающимся!

Председатель укоризненно покачал головой:

— Не пори чушь! Во-первых, люди без задержек вносят квартплату, а во-вторых, они дипломаты, сейчас работают в Африке, вот вернутся и въедут.