Эктор де Сент-Эрмин. Части вторая и третья

И Сюркуф подвел Рене к другому окну.

В двадцати пяти шагах от него виднелась чугунная доска; нарисованная мелом белая линия, делившая ее надвое, служила мишенью.

Оба моряка продолжали свой поединок, не обращая никакого внимания на новых зрителей; при каждом удачном выстреле публика рукоплескала.

Не будучи первоклассными стрелками они, тем не менее, обладали заметным мастерством.

Рене аплодировал наряду с остальными.

Кернош всадил пулю точно в белую черту.

— Браво! — воскликнул Рене.

Кернош, затаивший злобу против него, молча взял пистолет из рук Блеаса и передал его Рене.

— И что, по-вашему, мне с этим делать, сударь? — спросил молодой человек.

— Ты только что показал нам свою силу, — произнес Кернош, — и, надеюсь, не откажешься показать нам свою сноровку.

— О, что касается этого, охотно, сударь. Вы оставили мне мало шансов, попав в линию, но ваша пуля, как вы, должно быть, заметили, чуточку отклонилась вправо.

— И что? — процедил Кернош.

— А то, — ответил Рене, — что я сейчас всажу свою пулю ближе к середине!

И он выстрелил так скоро, словно и не успел прицелиться.

Пуля попала точно в линию, и можно было подумать, что серебристое пятнышко, перекрывшее эту черту по обе ее стороны, измерили циркулем.

Матросы удивленно переглянулись, а Сюркуф расхохотался.

— Ну, Кернош, — обратился он к своему боцману, — что ты об этом скажешь?

— Скажу, что это удалось случайно, но, если надо повторить…

— Повторять я не буду, — сказал Рене, — ибо то, что вы сейчас увидели, это детская игра, но готов предложить вам другую.

Оглядевшись по сторонам, он увидел на письменном столе облатки из красного сургуча, взял пять штук, выпрыгнул в сад, опершись об оконную перекладину, и приклеил все пять сургучных облаток на чугунную доску так, что они составили пятерку бубен, а затем, с той же легкостью забравшись в окно, взял пистолеты и одну за другой, пятью пулями, уничтожил все пять сургучных облаток, так что от них и следа не осталось на доске.

Затем он подал пистолет Керношу и промолвил:

— Теперь ваш черед.

Кернош покачал головой.

— Спасибо, — сказал он, — но я добрый бретонец и добрый христианин; здесь замешан дьявол, и я в этом больше не участвую.

— Ты прав, Кернош, — произнес Сюркуф, — и, чтобы дьявол не сыграл с нами злой шутки, мы прихватим его с собой на борт «Призрака».

С этими словами он открыл дверь соседней комнаты, где находился судовой фехтмейстер, ибо Сюркуф, будучи искусным во всех физических упражнениях, хотел, чтобы все его моряки были такими же ловкими, как и он сам, и причислил к своему экипажу фехтмейстера, дававшему матросам уроки фехтования на шпагах и эспадронах.

Как раз в это время там проходило состязание.

С минуту Сюркуф и Рене наблюдали за происходящим.

Затем Сюркуф поинтересовался мнением Рене относительно удара, который, на его взгляд, был плохо отбит.

— Такой выпад, — ответил молодой человек, — я бы парировал квартой и отбил прямым ударом.

— Сударь, — произнес фехтмейстер, покручивая ус, — да ведь тем самым вы дали бы возможность проткнуть вас, словно дрозда!

— Вероятно, сударь, — ответил Рене, — но лишь в том случае, если я буду чересчур медлителен при защите и ответном ударе.

— Этот господин желает, чтобы ему преподали урок? — засмеялся фехтмейстер, обращаясь к Сюркуфу.

— Берегитесь, дорогой метр Стальная Рука, — ответил ему Сюркуф, — как бы этот господин не преподал вам урок. Два таких он уже преподал по пути сюда, и, право, если ваш ученик одолжит ему свою рапиру, третий урок незамедлительно достанется вам.

— Эй, Быкобой, — крикнул фехтмейстер, — передай-ка свою рапиру этому господину, который сейчас попытается осуществить тот совет, какой он тебе только что дал.

— Ничего такого вы не увидите, господин Быкобой, — сказал в ответ Рене, — ведь наносить удар фехтмейстеру невежливо, и потому я ограничусь парированием.

И, взяв рапиру из рук ученика, Рене с совершенно особым изяществом приветствовал, как полагается, соперника и занял положение к бою.

И тогда началась любопытная битва с участием метра Стальная Рука, тщетно призывавшего на помощь себе все средства своего мастерства. Рене неизменно отводил от себя клинок, используя лишь четыре основных приема защиты и не соблаговоляя наносить ответные удары. Впрочем, метр Стальная Рука заслуживал свое звание: за четверть часа он исчерпал весь запас фехтовального искусства: обманные движения, прямые удары, нажимы на клинок противника; он усложнял даже самые сложные удары, но все было напрасно: пуговка его рапиры постоянно уходила то влево, то вправо от корпуса молодого человека.

Видя, что метр Стальная Рука не намерен просить пощады, Рене исполнил прощальное приветствие, выказывая при этом точно такое же изящество, с каким он приветствовал своего противника, и, провожденный до входной двери Сюркуфом, дал обещание прибыть точно ко времени обеда, то есть к трем часам пополудни.

LIII КОМАНДНЫЙ СОСТАВ «ПРИЗРАКА»

В тот же день, в три часа пополудни, Рене вошел в гостиную капитана, где, занятая игрой с двухлетним ребенком, его ожидала г-жа Сюркуф.