Экватор. Черный цвет & Белый цвет

И принялся вслух выстраивать собственную версию появления колумбийского паспорта в либерийских джунглях. Меня она не интересовала. В таких случаях нужно, не задумываясь о причинах опасности, действовать быстро и без суеты. Сворачивать бизнес и уходить на другую часть континента. Или мира. Но я не мог этого сделать. Теперь у меня была Маргарет. Она об этом еще не знала. Не догадывалась даже, что теперь всякое свое решение я собирался принимать с оглядкой на ее существование. Жизнь моя поменялась очень давно и бесповоротно. Сорок восемь часов тому назад.

- Иваныч, я простой журналист, - говорит Журавлев. - я зарабатываю свою копейку тяжело и непросто. Но “бедный” еще не означает “глупый”. В моем случае, так точно.

Я налил себе виски. Зря, конечно. Журавлев может подумать, что я хочу успокоить нервы. А мне просто захотелось почувствовать во рту вкус янтарного алкоголя.

- Это ведь был твой самолет, Иваныч?

- Сережа, самолет был не мой. - Я покосился на выключенную камеру. - Самолет был не мой. Груз мой.

- Ну, хорошо, груз. Этот паспорт был на борту самолета, который вез твой груз. А потом самолет сбили те, кто принимал груз. Повторяю, твой груз. Ты сам это сказал. И я уверен, - Сергей чуть наклонил голову и повысил голос. - И я уверен, что все это связано с тобой, Андрей Иваныч.

Он помогал себе для пущей уверенности указательным пальцем. То и дело большой ноготь с черной полоской грязи, расставляя ударения в словах, стучал по стеклянной столешнице, словно телеграфный ключ по бумажной ленте телеграммы-молнии. Он был прав, этот энергичный парень. Но его правота ни на что не влияла. Он провоцировал меня на спор. Совершенно бесполезно, даже с точки зрения его профессии.

- Сергей, ты зря меня выводишь из себя. Все самое интересное я могу тебе выболтать еще до интервью.

- А что, еще есть шанс его записать?

- Я, по-моему, тебе еще не отказал. Хотя и не согласился, - я заговорил купеческим языком. Сергей тут же превратился в профессионального охотника за дураками.

- Андрей Иваныч, я не задам тебе ни одного вопроса, который бы тебе не понравился. Вернее, ты можешь не отвечать на те вопросы, которые тебе не понравятся. Это же не прямой эфир. Это запись. Все лишнее можно выбросить. Прямо здесь, если захочешь. На камере есть такая функция. Раз, и все лишнее тут же стирается. А все самое ценное остается на пленке. Давай?

- Сергей, я все равно не повторю в кадре ничего из того, что я говорю тебе без камеры. Ты хотя бы это понимаешь? Зачем тебе такое интервью?

- Иваныч, постараюсь объяснить как можно проще. Что бы ты ни сказал, все это будет круто. Потому что это скажешь ты, человек, которого подозревают в торговле оружием. Ты это эксклюзив сам по себе. Для меня очень важно, чтобы у меня в кадре были эксклюзивные люди. Интервью с живым торговцем оружия это все равно, что полет на Луну.

- Эксклюзив, говоришь? - заметил я с напускной задумчивостью. “Дай” - думаю, - “подразню этого ловца неспрятанных эмоций.”

- Хочешь эксклюзив, тогда плати гонорар.

Он опешил. Он действительно растерялся. Я отчетливо увидел в его глазах растерянное движение мысли и даже, мне показалось, услышал, как скрипят его извилины, высчитывая все возможные варианты ответа. Но его бортовой компьютер выдал тот же результат, к которому пришла бы любая домохозяйка в подобной ситуации. Он должен переспросить меня “Сколько?” Frequently asked question. Наиболее часто задаваемый вопрос.

- Сколько? - ну, вот, что и требовалось доказать.

- Нет, Сергей, неправильный вопрос. Не “сколько”, а “что”. Я не беру гонораров деньгами. Во всяком случае, за интервью.

- А что ты за него хочешь?

Я глотнул виски. Выдержал красивую и долгую паузу. Пока она длилась, взгляд Сергея следовал за малейшими моими движениями. Вот моя рука отвинчивает латунную пробку и наливает виски в тяжелый бокал с плоским дном. Мерцание сорокоградусного янтаря отражается в глазах Сергея. Рука подносит бокал к губам. Я вижу, как подбородок Журавлева поднимается вверх, а его зрачки уставились на бокал, словно приклеились к нему. Я отхлебываю виски и ставлю его на стол. Сергей, словно, зачарованный, смотрит на бокал так, словно оказался на приеме у гипнотизера. Как же примитивно, все-таки, устроены наши журналисты. Они так управляемы. Их действия легко просчитать. Они думают, что независимы. Пусть думают. Они зависят от самих себя. От своего желания получить то, что не получают их коллеги. Они соревнуются друг с другом, не задумываясь о том, что часто вместо информации получают подделку. Пожалуй, они знают о том, что их обманывают, но все равно не прекращают гонку за подделкой. В том случае, если уверены – это эксклюзивная подделка. В единственном экземпляре. Лучшие из них не исключение. Они лучшие потому, что раньше других хватают обманку. Вот передо мной сидит отличный парень Сергей Журавлев, который пойдет сейчас на любые условия ради того, чтобы Андрей Шут поиграл перед объективом в момент истины. Журавлев знает, что Шут его будет обманывать. Ну, и что? Это не имеет значения. Имеет значение только эксклюзивность вранья.