Экзамен для гуманоидов

– Идем спать, Паша, все равно со всем этим не напрощаешься… – пилот сорок третьей смены Андрей Голубев забросил в пену ленивого прибоя окурок и зябко повел плечами.

– Я раньше на Черном море ни разу не был, – пилот восьмой смены Павел Кольченко подбросил на ладони гальку и, присев, попытался запустить камешек «блинчиками».

– Восемь, – сосчитал Голубев. – Номер твоей смены. Как бы мне сорок три изобразить?

– Подкачаешься – изобразишь, – Кольченко рассмеялся, хлопнув мощного товарища по плечу. – Это тебе не мистера Олимпия выигрывать. Это «блинчики»!

Он многозначительно поднял вверх указательный палец и округлил глаза. Чемпион ВКС по бодибилдингу Андрей Голубев развел в стороны огромные ручищи и попытался поймать Пашу в борцовский захват. Тот увернулся и припустил вдоль берега, шлепая босыми ногами по теплому мелководью.

– Развлекаетесь, мальчики? – прозвенел из мрака знакомый друзьям девичий голосок.

– Не настолько интимно, чтобы избегать общества прекрасных дам, – живо откликнулся Андрей. – Идите, Аля, на голос. Только осторожно, темень кромешная, можно запнуться.

– Вас на фоне моря видно, как днем. Не промажу. А где мой пилотик? – Алевтина Бахарева взяла Голубева под руку и оглянулась. – Я слышала его смех отсюда.

– Вы не ошиблись, он просто решил пробежаться перед сном. Да вот он, шлепает, легкоатлет. Вы уж с ним помягче там, в полете, обращайтесь. Он у нас натура нежная и ранимая, почти интеллигентная, – Андрей рассмеялся.

– Не в пример некоторым бройлерам, – Паша вытер полотенцем взмокшее лицо. – Здравствуйте, Аля.

– Завтра прощальный ужин, вы придете? – Аля отпустила руку Голубева и подошла к Павлу.

– Конечно, – Кольченко сам не понял, почему смутился. – Все-таки последний вечер.

– Я на вас надеюсь… – Аля легко провела пальцами по его плечу и, мягко шагнув назад, растворилась в темноте.

– Дай сигарету, – шумно выдохнув, попросил Андрея Павел.

– Зацепила она тебя, братец, – усмехнулся Голубев. – Ты в ее присутствии выглядишь, как пацан на первом свидании. Ну ничего, на вахте разберетесь. Только не тяни, всего два месяца вам веселиться.

– Всего, – Павел помотал головой. – Такое со мной в первый раз. Как бы мало не показалось. Два месяца…

– Вот, вот – показалось! Ты, гляди, не увлекайся. Девица видная, слов нет, но больно уж она смело за тебя взялась.

– Я сам разберусь, ладно?!

– Не кипятись. Ты, кстати, биолога из моей смены видел? Ноги от зубов…

– Потребительский подход у тебя к женщинам, Голубь. Некоторые из них гораздо большего заслуживают…

– Вот именно, что некоторые! Всех-то не осчастливишь!

– Ладно, пошли домой, секс-символ.

Первая половина ужина прошла немного напряженно. Пилоты, все офицеры ВКС замерли, слушая речь Сомова, и почти не прикасались к еде. Медики и биологи косились на развалившегося за отдельным столиком академика Афанасьева. Личность неординарную настолько, что представить себя беседующим с ним или, не дай бог, несущим вахту, воображения хватало у единиц. Восьмой смене в связи с этим сочувствовали все, даже не зная пилота и инженера лично. Афанасьев летел именно с ними. Инженеры напутствие генерала не слушали вообще, налегая на коньячок и салаты. Их руководитель к началу банкета опаздывал.

Сомов мужественно дочитал речь, сел, отдуваясь, за столик академика и залпом выпил приличную порцию водки. Жест официального руководителя проекта стал для будущего экипажа своеобразным сигналом к началу собственно банкета.

– Что вы думаете о нашем биологе? – наклонившись к уху Павла так близко, что у того перехватило дыхание, спросила Аля.

– Думаю, что для академика он слишком молод. А для хорошего компаньона слишком заносчив.

– Это штамп всех современных средств массовой информации. Афанасьева почему-то жутко не любят. Но заслуг его не смеет отрицать никто. Получить Нобелевскую и по физике и по биологии – это сильно.

– Уникум, я не спорю, но, по-моему, он все-таки зануда.

– Ну что ж, увидим, – Аля перестала коситься на академика и улыбнулась Паше, – выпьем «на брудершафт»?

– Может быть, просто перейдем на «ты»?

– Боишься задеть общественное мнение, целуя при всех своего напарника?

– Не хочу быть братом при более интересных перспективах.

Аля рассмеялась.

– Ну, вот ты и расслабился. Так-то лучше.

Спустя час на танцевальном участке банкетного зала уже кипели латиноамериканские страсти. Галантные пилоты разбивали пытавшиеся найти свой ритм пары штатских, а биологи затеяли какие-то подвижные танцевальные игры. Голубев накрепко «припаялся» к своей длинноногой «биологине», танцуя с ней медленно и слегка неуклюже неподалеку от Павла и Али. Судя по движению губ, он болтал без умолку. «Тоже попался», – подумал Кольченко без всякого осуждения или злорадства.

– Странно, – прокричала Аля, пытаясь перекрыть грохот музыки, – тебе не кажется?

– Что? – не расслышав, переспросил Павел.

– Странно, почему на вахты назначают тройками? Причем, тройками разного состава. Вот в первой, насколько мне известно, две девушки и один парень, в четвертой – как у нас и вообще: ни в одной тройке нет такого, чтобы были только женщины или только мужчины.