Экзамены

Сергей потянул вожжи и, сверх меры повысив голос, понукнул. Словно понимая, как тяжело придется, если вся эта молодая орда усядется на телегу. Краля послушно зашагала, скрипя и вихляя колесами, повозка отъехала от девичьего общежития. Когда выбрались на дорогу, Сергей попытался вспомнить, как же выглядела пассажирка. Маленькая, щупленькая — как подросток. Вроде бы даже курносая. В накинутом на плечи ватнике и, кажется, в резиновых сапожках! Точно, в резиновых.

Поместившись сзади, девушка сидела, свесив за край ноги, и размахивала ими, задевая друг о дружку, сапоги противно взвизгивали.

Впереди колыхалась Краля, мерно взмахивая полным репьев хвостом. Неровным росчерком белела дорога. Закатное небо уже остывало, противоположная сторона совсем померкла, и над горизонтом, пока еще неяркие, дрожали ранние звезды. На твердой накатанной дороге телега мелко вибрировала, трясся вместе с ней Сергей. От этой тряски стало хорошо на душе, даже захотелось запеть. Можно просто тянуть голосом, голос будет рваться от тряски, и выйдет незатейливая мелодия. Только мешал несносный скрип резиновых сапог. А еще завхоз!.. Сергей обернулся и сказал раздраженно:

— Пожалуйста, перестаньте скрипеть сапогами!

— А что? — последовал задиристый вопрос.

— Несолидно как-то…

— Подумать только! — воскликнула пассажирка, но скрип прекратился. Спустя некоторое время она спросила:

— Послушайте, а вы в самом деле такой мрачный или только прикидываетесь?

«Эге, — удивился про себя Сергей, — так вот с ходу и на абордаж. Инициативная девица!»

— Ради чего мне прикидываться? — сделал он ответный ход.

Девушка вздохнула и сказала разочарованно:

— Вы правы, незачем… А вам не скучно жить на свете?

— Нормально! — насмешливо отозвался Сергей. Он был доволен, что так чувствительно осадил пассажирку. И в самом деле, она больше ни о чем не стала спрашивать.

Впереди показалось приземистое, без огней, строение конюшни, огромные березы. Последние дома, врезанные в небо углами кровель, тянулись вдоль дороги. Их силуэты были отмечены светящимися знаками окон, свет из которых сеялся в палисадники и словно вытапливал из темноты мясистые гребни георгинов, зубчатые листья подсолнечников и косматую траву. А за стеклами двигались люди, может быть, садились ужинать, и их тени метались в освещенных палисадниках, не тревожа застывшие растения. «Как все-таки просторна жизнь!» — уже забыв о попутчице, размышлял Сергей. Ему было хорошо от спокойной уверенности, что эти люди за окнами, совершенно ему неизвестные, в общем-то ничем не отличались от тех, которых он знал. Знал он пока что немногих, но мир был велик.

— Тихо как! — нараспев произнесла девушка. — Как будто во всем мире одна наша телега гремит.

— Ну, разумеется, жокеи не в таких качалках ездят по ипподрому! — Сергей, довольный своей находкой, не смог сдержать улыбку.

— Я пересяду, ладно? — сказала вдруг спутница. — А то разговаривать неудобно.

Когда поместилась она рядом, Сергей чуть-чуть сдвинулся, чтобы не касаться ее тела, но и девушка подвинулась, опять прижавшись к нему. Уже было темно, но звезды все ярче разгорались в небе, которое еще не стало совсем черным. Скосив взгляд, Сергей мог различить черты лица незнакомки. Он видел ее профиль: выпуклая, простоватая линия лба, нос со слегка приподнятым кончиком, толстые губы и блестящий глаз. Этот блеск, показалось Сергею, был сродни тому, который он заметил у Крали, когда она стояла в далеком своем закутке.

«Так и есть, не богиня!» — печально подумал Сергей. Сколько историй, рассказанных приятелями, слышал он про то, как, оказавшись в одном купе в поезде или рядом в кино, они знакомились с красивыми девушками и знакомство затягивалось в увлекательный роман. Сергею в этом отношении упорно не везло. Вот, казалось бы, он, этот прекрасный случай. Но, увы!..

— Ты о чем сейчас думаешь? — спросила девушка.

— Я?.. Мм… Простите, но, по-моему, это даже не скромно.

— А ты стихи пишешь?

— Бог спас.

— И не писал никогда?

— Представьте себе, — высокомерно ответил Сергей, но это было неправдой. Стихи он писал — и в школе, и потом, когда работал на заводе. Дружил он с одноклассницей Светланой Желтовой. И вдруг за ней стал ухаживать Володька Форостин, и почему-то Светлане он очень понравился. Сергею осталось изливать боль души в стихах. Одно время он даже решил поступить на литфак, чтобы стать профессиональным поэтом. Но постепенно Светлана забылась, боль в душе утихла, и послушавшись родителей, Сергей поступил в технический вуз.

— Ну что ты все манерничаешь! — воскликнула девушка. — Хочешь, я почитаю стихи?

— Свои?

— Ну что ты! У меня не получаются…

— Тогда обойдемся без стихов, ладно?

Сергей смотрел вперед, туда, где чернела голова безучастной Крали, но все же почувствовал, каким обиженным взглядом уставилась на него спутница. И в душе у него что-то виновато дрогнуло: уж очень холодно отвечал на расспросы. Но что же делать, если этой девчонке не хватает ума понять, что она ему безразлична.

— Тебя как зовут? — спросил Сергей так, как об этом спрашивают у детей.