Экземпляр

— Блин, тебя проще целиком в стиральную машинку запихнуть, — попытался пошутить Костя, но увидел лишь испуг в круглых Женькиных глазах. — Иди мойся.

— Да здравствует мыло душистое и веревка пушистая! — жизнерадостно воскликнул Женька.

Родителей дома не было: отец был в своей фирме, он в тот год появлялся дома, только чтобы поспать, а у мамы тогда еще был магазин бытовой техники, и она тоже редко бывала дома; как она успевала еще и готовить, а также содержать в порядке квартиру, для Кости оставалось загадкой — вернее, он в свои тринадцать об этом не задумывался. С уборкой иногда помогала приходящая домработница тетя Оля, славная женщина из Приднестровья, а вот готовила мама сама.

Костя обнаружил в холодильнике целую кастрюлю гадости, которую он не ел, — отвратительного супа рассольника — и решил, что можно будет подогреть суп и накормить Женьку. Поставил кастрюлю на плиту, а сам ушел в спальню, где выгреб из шкафа кучу старых вещей, а потом вывалил эту кучу на пол. Все это были дорогие вещи. Часть из них привезла мамина подруга тетя Света, у которой был небольшой магазинчик барахла, и она моталась то в Екатеринбург, то в Москву на «Черкизон», а то и в Турцию, умудряясь находить неплохую одежду — чутье у нее было как у музыкального продюсера, который умеет с двух нот определить будущую звезду. Была эта Света довольно симпатичной по меркам девяностых — миниатюрная блондинка с бровями, выщипанными в ниточку, — впрочем, мама, брюнетка, выглядела ничуть не хуже, и вместе они могли бы составить какой-нибудь попсовый дуэт и покорять Россию с очередной песней про «америкэн боя» — было им тогда чуть за тридцать. У мамы, правда, слуха не было, хотя кого в те годы волновали такие мелочи. Но увы, это были две суровые бизнес-леди, не склонные сентиментальничать.

Костя, набрав мешок первоклассного шмотья, победоносно вернулся на кухню. Суп в кастрюльке на плите уже радостно булькал. Вскоре на пороге появилась странная человеческая конструкция в огромном халате на тонких ножках — отмытый до неузнаваемости Женька.

— Приветик? — удивленно произнес Костя.

— Пукни в пакетик! — выпалил смущенный Женька и неистово покраснел.

— Ешь садись, — Костя решил не заострять внимание и оставить обучение хорошим манерам на следующий раз.

Женя, как был в огромном двухкомнатном халате, уселся за стол. И тут — Костя не сразу сообразил, что это означает, — за окном послышалась громкая ритмичная музыка из проезжающей мимо машины, и это был, наверное, первый раз, когда жизнерадостная шведская попса прозвучала для Кости как сигнал военной тревоги.

— Ой, блин, — Костя аж за голову схватился, — сегодня же пятница! Мои предки раньше возвращаются! Да сиди ты, поздно уже.

Спустя некоторое время раздался угрожающий звук ключа, проворачиваемого в замочной скважине, — входных дверей, как водится, было две: одна железная, другая деревянная, оставшаяся с советских времен. На пороге появились родители. Мама сразу разулась и ушла в гостиную, а вот отец, всегда отличавшийся любопытством, не преминул заглянуть на кухню, чтобы посмотреть, что там творится.

— Ой, здрасьте! — Женька с перепугу чуть ложку не выронил.

Отец посмотрел сначала на Женьку, потом на Костю.

— Приветик, — довольно дружелюбно, что, в общем-то, для него не характерно, произнес отец, а Костя взмолился, чтобы Женька не произнес шутку про пакетик, а то уж было бы слишком позорно.

Но Женька, испугавшись до чертиков, молчал, будто пленная рыба. Отец пожал плечами и ушел, а потом Костя отчетливо услышал, как он говорит матери: «Лучше б мы ему собаку купили».

— Хочешь, MTV посмотрим? — предложил Костя, поняв, что соседский сенбернар был бы куда лучшим собеседником, чем напуганный Женька. — Там как раз сейчас клип крутят прикольный. Про инопланетянина. Попса, конечно, но забавная.

— Можно я пойду, а? — с набитым ртом спросил Женька. — Тебе же влетит.

— Ничего мне не влетит. Да и вообще, куда ты собрался, в халате-то? Доешь, оденешься и пойдешь.

Женька, конечно, был ужасно голодный. Большую тарелку рассольника он всосал в себя за считанные секунды, а потом Костя налил ему добавки. Бедный Женька стеснялся так, будто его пригласила на прием царская семья, — на Костю он старался даже не смотреть. А тем временем Костя, у которого внезапный приступ гуманизма перерос уже в банальное человеческое любопытство, смотрел на Женьку, как профессор на подопытного кролика.

— Слушай… — Костя забрал у Женьки пустую тарелку.

— А?

— Ты же английский в школе учишь?

Костя включил воду и начал тщательно намывать тарелку, елозя по ней обильно намыленной губкой — он решил не скупиться на «Фейри». За Женьку ему уже влетит, так пусть хотя бы не влетит за грязную посуду.

— Ну типа. Ага.

— Скажи мне…

Костя расстелил на столешнице вафельное полотенце и положил на него вверх дном вымытую тарелку — папа так всегда сушил посуду, а мама на него ругалась, говоря, что вытирать надо сразу и в шкаф ставить уже сухую. Костя даже в этом был на батиной стороне.

Женька следил за его манипуляциями как зачарованный. Такой он был смешной в этом огромном халате.