Экзистенциализм. Период становления

– Понятно, что человеку, который не является человеком-массой, который получил широкое образование, гораздо интереснее заниматься каким-то более возвышенным трудом. А как же простой труд? Кому он останется и достанется? Но ведь если все одумаются, выйдут из спячки, начнут жить осмысленно, ответственно и станут творцами, то кто же будет ремесленником? – Конечно, Ортега-и-Гассет не футуролог в таком узком смысле слова. И не социальный утопист. Он не придумывает утопию, пусть даже и либеральную.

У него имеется очень емкое, значимое и ценностно нагруженное вот это вот понятие: Соединенные Штаты Европы. Конечно, люди поймут ужас ситуации, выйдут из своих обветшалых национальных каморок. Но это тоже не тянет на какую-то социальную утопию; это скорее лозунг, который, с его точки зрения, способен кого-то оживить, встряхнуть, вдохновить и мобилизовать и чему-то успешно противостоять. Это, увы, не Уильям Моррис с его великой и вдохновенно прекрасной книгой «Вести ниоткуда»! Он не описывает вам эстетическую и анархическую социальную утопию радикально иного, неведомого общества или государства. Все-таки Ортега-и-Гассет скорее пытался осмыслить кризис современности и в рамках гуманитарных наук этому кризису противостоять.

Конечно, он не был каким-то революционером мысли. Поскольку он не мечтает об идеальном обществе, в котором каждый человек станет каким-то творческим меньшинством или уже тогда большинством, поэтому он и не ставит вопроса о радикальной революционной трансформации существующего общества. То есть умеренность в идеале органично здесь связана с умеренностью в средствах. Что характерно для либералов (даже ницшеанцев) с их культом «золотой середины» и избеганием крайностей деспотизма и анархии, элитаризма и эгалитаризма.

– Ну, хорошо, он поставил диагноз и выдвинул альтернативу. Соединились европейские страны на основе европейских ценностей. И появились Соединенные Штаты Европы. И вот общество разбуженное от спячки…

– Ну я надеюсь, что из моего рассказа вы почувствовали, что Ортега-и-Гассет, выросший из «философии жизни», да и экзистенциалист тоже, пронизан идеей динамизма, творчества, открытости человека, непредсказуемости жизни и так далее. И поэтому какая-то финалистская концепция в духе «к чему пришли и на чем успокоились» ему глубоко чужда. Он рассматривает историю как что-то в высшей степени открытое, принципиально незавершенное и многовариантное. А также альтернативное, чреватое разными путями-дорогами. Он не устает повторять: человек может прожить свою жизнь, а может и не прожить, или прожить не свою жизнь, может осуществить себя, а может и позорно провалиться. Тут, наверное, даже методологически неверно говорить о какой-то идее хеппи-энда, потому что динамизм отрицает идею завершенности, окончательности. Хеппи-энд и финализм не совместимы с самой идеей проективности, творчества, открытости истории и жизни.

– Просто при чтении Ортеги-и-Гассета складывается впечатление, что он несколько самолюбованием занимается. И это слишком возвышенная для реальной жизни идеология.