Экзистенциализм. Период становления

Он же: «О назначении человека» в серии «Этическая мысль». В нем тоже две-три значительные его работы собраны в одной книге (М., 1993).

Затем, на правах саморекламы, могу порекомендовать книжку, к которой я написал предисловие и был ее составителем: она вышла в серии «Библиотека всемирной литературы» с моей большой вступительной статьей. Здесь две его работы: «Самопознание» – это вообще моя любимая книга Бердяева. И это же самая последняя его книга, «Опыт философской автобиографии», подведение итогов жизни и попытка самопостижения, потрясающая вещь. Итак, «Самопознание» и «Русская идея». «Русская идея» – это удачная попытка осмыслить русскую философию и культуру XIX века не по авторам, а по проблемам. Николай Бердяев: «Самопознание» и «Русская идея» (М., 2009). Затем факсимильно переизданный сборник «Судьба России» – статьи, написанные философом во время Первой мировой (М., 1990). В этом сборнике особенно важна первая статья: «Душа России».

Очень важная работа Бердяева, курс лекций, сделанный им в виде книги, «Смысл истории» (М., 1990).

Очень важный сборник, его сейчас переиздали в серии «Азбука-классика», но у меня самое первое издание, совершенно такое же, но уже редкое и раритетное. Его когда-то издал «Прометей», издательство при нашем вузе, МГПИ, в разгар перестройки. Здесь собраны отрывки из работ Бердяева об эросе, любви, метафизике пола, сексуальности и прочих подобных сюжетах. Бердяев, «Эрос и Личность. Философия пола и любви», у меня издание – Москва, 1989 год.

Бердяев написал несколько биографий русских философов, а именно три большие книги. Одна из лучших, на мой взгляд, о Достоевском, называется «Мировоззрение Достоевского». Одна из лучших, может быть, пяти-шести книг, которые я вообще читал о Достоевском. Ее часто переиздают – и заслуженно! Еще «Константин Леонтьев» и «Алексей Степанович Хомяков» – под одной обложкой (М., 2007). Вот, видите, какие его герои.

Еще есть один сборник работ Бердяева о русской революции. Называется «Духовные основы русской революции» и вторая работа, в этом же сборнике, более известная, «Истоки и смысл русского коммунизма» (М., 2006). Это попытка осмыслить генезис и предтеч большевизма и понять корни той смертельной и непоправимой катастрофы, которая постигла Россию и все человечество в первой четверти ХХ века, Одна из первых книг о феномене тоталитаризма в его наиболее чудовищной форме.

Напоследок еще одна редкая, раритетная факсимильная книжечка-переиздание: статьи Бердяева об искусстве: «Кризис искусства», «Пикассо» и ряд других работ на ту же тему (М., 1990).

О Бердяеве тоже много чего написано; я назову только одну книжку, не потому, что она лучше других, а потому, что она совсем свежая, хотя, мягко говоря, далеко не гениальная. Это ЖЗЛовская книжка о Бердяеве. Автор – Ольга Волкогонова. Называется, естественно, «Бердяев» (М., 2010).

Итак, опять сэкономим на биографии героя. Он – младший современник Шестова: позже родился и позже умер.

Годы жизни: 1874–1948.

Интересно, что они – земляки, оба были из Киева родом. Но если Шестов из богатой еврейской торговой коммерческой семьи, то Бердяев – из высшей русской военной аристократии. Если не ошибаюсь, его дедушка даже был атаманом войска Донского, чуть ли не брал Париж в свое время, во время войн с Наполеоном и вторжения русских во Францию в 1814 году. В общем, его предки были военными аристократами, генералами, и, казалось бы, такая участь была уготована и самому Николаю Александровичу – служить. Но он воспротивился. Он всей душой ненавидел армию, казарму, вообще военщину со всеми ее отвратительными атрибутами. И он очень быстро сломал этот вектор своей жизни, намечавшийся было в отрочестве.

Вообще с Бердяевым связано много парадоксов. Потому что, как я сказал, он – самый известный и читаемый в мире русский философ, а в России его долгое время, лет шестьдесят, не издавали по понятным причинам. Его белые считали красным, потому что он считал себя социалистом и еретиком от православия, а красные называли белым, реакционером, «буржуазным мракобесом». Он был всегда духовным аристократом, но при этом и социалистом. Он был очень активным, участвовал в разных общественных начинаниях, как сейчас бы сказали, «проектах», инициативах (издательских, просветительских). И при этом он всегда был очень индивидуалистичен, и, как он говорил, единственное в чем я полностью проявился, это в моем творчестве. Вот такой вот парадокс: для белых – красный, для красных – белый; аристократ, принявший социализм; индивидуалист – общественник; почитаемый во всем мире и забытый на родине! Такая вот парадоксальная фигура. И, конечно, по нему проехалось наше время. Он четыре раза за жизнь сидел в тюрьме, два раза был в ссылке, пережил эмиграцию, пришлось ему хлебнуть много.