Экзистенциализм. Период становления

– Я бы хотел схему нарисовать очень простую, отвечая на этот предыдущий вопрос. Я тут подумал, мы все говорим: «субъективность», и у меня была четкая уверенность, что мы понимаем субъективность не так, как ее понимал Кьеркегор. Она у нас в совсем другой контекст вкладывается. Ну, у нас она вкладывается в контекст, который заявлен рекламой: твои личные переживания есть огромная ценность, и от них ты должен отталкиваться. То есть мировоззрение современного человека, и наше, я думаю, таково. То есть центр мира – это мы сами. Кьеркегор по-другому мыслит. По-моему, это мироощущение – как у аскетов в пустыне. Мир религиозного человека такой: в центре Бог, а не человек. И поэтому, когда каждый человек двигается к центральной точке, то люди таким образом приближаются друг к другу. Поскольку это – исходная точка, то люди, приближаясь к ней, начинают видеть лучше. Когда в комнате приближаешься из темного угла к источнику света, ты начинаешь лучше видеть и себя, и мир в целом, и людей. То есть, заканчивая мой комментарий, хочется сказать: у нас субъективность воспринимается в контексте сугубо личностных переживаний, а у него субъективность – в контексте отношений христиан с Богом.

– Вы, конечно, абсолютно правы, потому что субъективность, прежде всего, проявляется для Кьеркегора в страсти, а высшая страсть – это вера. Вера – это направленность к личному живому Богу. Поэтому, конечно, вы правы. Очень правильная трактовка.

– Если в центре эта субъективность, если есть замкнутость, восприятие всего, допустим, в духе «Сколько людей, столько и мнений», «Как хочу, так и пойму», то как происходит понимание? Кьеркегор хочет, с одной стороны, чтоб его услышали. Но как возможно быть услышанным, если каждый понимает исходя из рамок собственной субъективности? Как доходит его месседж, и доходит ли он? Или это неважно, чтоб он доходил? Тогда это уже постмодернизм с его окончательным и тотальным релятивизмом?

– Нет, мне кажется, что тут совсем иное, это достаточно очевидно в контексте отсылок, с одной стороны, назад к Сократу, и, с другой стороны, к тому, о чем сейчас говорили в связи с христианством. Ведь, мне кажется, Сократ очень хорошо проливает свет на Кьеркегора, а Кьеркегор на Сократа. Они действительно хорошо понимаются в паре, не только в смысле экзистенциальной истины. Ведь стихия Сократа и стихия Кьеркегора – это стихия диалога. Не случайно Кьеркегор прибегает к системе непрямых высказываний (по крайней мере, не в своих чисто богословских статьях и трактатах, а в том, что мы обычно изучаем как «философию Кьеркегора») – он прячется. Как Сократ предельно прятался и предельно выражал себя в своих вопросах к собеседникам. Именно потому, что тут диалогическая стихия. Истина есть, все к ней имеют отношение, надо пробудить других личностей, чтобы эта истина как-то проявилась через разных людей. То есть задача Кьеркегора (и в этом он принципиально противоположен любому солипсизму, эгоцентризму и так далее) – пробудить в человеке личностное начало. Другое дело, что все это, конечно, с другой стороны, связано с верой в наличие истины, причем, эту истину дал живой Бог. Но тут важны обе стороны этой мозаики: диалог, призыв к другому быть собой.