Экзистенциализм. Возраст зрелости

Если как-то все это изложить, то получается, что Монтень постоянно насмехается – и это напоминает Николая Кузанского и Эразма Роттердамского – над схоластическим самодовольством. Ему смешны рассуждения о том, что люди все познают и готовы поджарить оппонентов за их убеждения, хотя они вовсе не стоят такого поджаривания. Острие скепсиса Мишеля Монтеня направлено против самоуверенности разума, против суеверий, против нетерпимости веры. Он осуждает веру в чудеса, сжигание ведьм, самодовольство ученых, ставя ему в противовес как достойный образец простеца крестьянина, который живет на лоне природы и не претендует на познание мировых истин, но намного добродетельнее и лучше. Монтень постоянно ссылается на Новый Свет, на американских индейцев, говорит, как разнообразен мир! Мы во что-то верим не потому, что это истина, а мы считаем это истиной потому, что привыкли к этому. Привычка, авторитет, самодовольство, нетерпимость – все это надо подвергнуть рефлексии и критике. Вот, что стоит за этим знаменитым монтеневским: «А что я знаю?»

Горизонт расширился, появился Новый Свет, так давайте на него посмотрим. Монтень не устает противопоставлять Новый Свет Старому (ну, это для европейской культуры давняя традиция: противопоставлять Европе остраненного добродетельного дикаря задолго до Руссо и вольтеровского «Простодушного»; вспомните Корнелия Тацита с его германцами добродетельными, которые являются немым укором развращенным римлянам). Вот что он пишет об индейцах Америки: «Что до благочестия, соблюдения законов, доброты, щедрости, верности, свежести. Это было больше на пользу нам, чем им. Они погибли из-за этого преимущества и сами себя предали и продали». Индейцы опять, подобно руссоистским добродетельным дикарям, выступают воплощением соблюдения законов и доброты, свежести и щедрости, но… пришли цивилизованные европейцы и безжалостно погубили их. Так же, как он противопоставляет крестьянина схоласту, так он противопоставляет индейца Нового Света чудовищным конкистадорам и европейцам, которые к ним незванными пришли, всех перерезали и ограбили.

Софистика или античный скептицизм – во многом следствие походов Александра Македонского, греко-персидских войн, когда эллинам открылось вдруг разнообразие культур мира. Все было по-разному: вера, похороны, брак. Во времена софистов войны с Персией расширили кругозор и заставили сомневаться в однозначности истины и нормативности своих обычаев. Где истина? – вопрошали софисты и скептики Античности, умудренные новыми открывшимися им горизонтами после войн с персами. Во времена Александра Великого завоевание Востока вновь расширило кругозор эллинов и породило скептицизм Пиррона Элидского, дошедшего с македонским войском до Индии.

То же самое во времена Монтеня: его постоянный аргумент – Новый Свет. Где истина? У кого она? У них или у нас? Давайте посмотрим с разных точек зрения. Есть наши предрассудки и привычки, а есть их; так, может, они лучше? Оказалось, что, как минимум, есть альтернативная реальность. Наши чувства ограничены, разум самодоволен, но не велик – мы зависимы от усвоенной культуры и традиций. Монтень призывает провести работу над отказом от суеверий, фанатизма.

И куда же нам обратиться за истиной, если все так шатко и непрочно? Обращаемся от сомнения ко второму слову – самопознанию. Опять привет от Сократа.

Монтень пишет: «Я изучаю самого себя. В этом моя метафизика и физика». «Познай самого себя!» – старый добрый сократовский призыв. Даже не сократовский, а дельфийский.

Самосознание, как мудро заметил Мерло-Понти в своей изумительной статье о Монтене, для него было отправным пунктом и мерой всех учений. И это – процесс, а не достигнутая точка. Это то, во что мы постоянно погружаемся. Монтень говорит: мы вечно колеблемся, мы не можем уйти в себя, но не можем слиться с вещами. И мы мечемся туда-сюда, бегая между вещами и собой. Давайте, ребята, не будем суетиться, не будем претендовать на всеведение, а обратимся к себе во всем нашем несовершенстве, повседневности. Жизнь хаотична, она не знает догм, окончательности, завершенности. Поэтому самосознание – это вечный процесс, философия – искусство жить. Старые античные сократовские истины засияли здесь новым светом в новую историческую эпоху. Поэтому самопознание как вечный процесс – то, к чему нас призывает Монтень.